Богатырь сентября
Шрифт:
– Ты не хочешь, чтобы тебя несли к Тарху?
Белка изо всех сил замотала головой.
– Уж не силой ли тебя в тот орех закрыли?
Это белка подтвердила.
– Медоуса? Это она хотела тебя к Тарху отправить?
Получив кивок, отец и сын переглянулись. Отчасти стало понятно, в чем ценность выкупа, почему Медоуса сказала, что от сего сокровища все богатства земные родятся: белка, способная из обычных орехов делать золото с изумрудами, и впрямь стоит немало. Вернув ее себе, Гвидон получил назад не просто одну
– Нет. – Когда Салтан сказал ему об этом, Гвидон подумал и решительно потряс головой. – Мне моя Кика нужна, а город тот… пусть Тарх забирает.
– Ну и как же теперь быть?
Отец и сын переглянулись, в глазах у каждого читался вопрос. Попробовать поймать белку, посадить в мешок… В прежний она не влезет, но можно соорудить мешок из обрывков Гвидонова кафтана. И все-таки донести выкуп до места?
Белка ясно читала их мысли: опять выставила кулачки и в придачу оскалила зубы. От вида этого бойца тянуло в смех, но Салтан покачал головой. И белка тоже – живая тварь, нельзя ее силой к волотам тащить!
– Как же быть-то? – спросил Гвидон.
Салтан только вздохнул и покачал головой.
– Ладно, Милитриса Кирбитьевна! – обратился к белке Гвидон и протянул к ней руку. – Не потащим мы тебя к Тарху силой. Вот только как быть теперь, не знаю. Как мне жену мою выручать без выкупа? Не подскажешь?
Белка смерила его пристальным взглядом, потом все же скакнула ближе и осторожно положила свою крошечную лапку на его ладонь.
Глава 10
В этот день Салтан решил дальше не ходить и устраиваться на ночь: и то дело шло к вечеру, а Гвидону после драки с коршуном стоило отдохнуть.
– Да и где теперь наше перо путеводное? – вспомнил Салтан и прошелся по дороге. – А вот… нет, не то. Батюшки-светы! Господь Вседержитель! – Он окинул взглядом землю перед собой. – Да тут этих перьев теперь видимо-невидимо!
Шагов на сорок вперед и по краям дорога была усеяна перьями – теми, что в битве потерял коршун. Были они такого же серо-бурого цвета, как и подаренное Медоусой. Гвидон тоже походил туда-сюда, набрал с десяток перьев, похожих на прежнее, но ни одно, будучи подброшено, лететь не желало, все падали обратно на землю.
– Постой! – Салтан, держа в руке три-четыре пера, пытался узнать нужное. – Сама их птичья матерь не отличит. Я вот что подумал – а не того ли коршуна перо и было?
Белка, сидя свесив задние лапы, на том самом камне, о которой разбился золотой орех, покивала головой.
– И это был Тилган? – спросил у нее Гвидон. – Тетка Ироида говорила же: Тилгана, мол, берегитесь. Но про орех ничего не сказала.
– Могла не знать. – Салтан посмотрел на лес, за которым скрылся
– Вроде похож. – Гвидон нахмурился, вспоминая первый день своей взрослой жизни. – Но я его тогда издали видел, они с Кикой над морем носились. Тогда я его подстрелил, теперь опять вот…
– Не всякому удается с тестем поладить! – Салтан усмехнулся и сочувственно потрепал сына по плечу.
Собрав хвороста, они разожгли костер и сели поесть. Предложили и белке. Та осмотрела припасы, взяла кусок хлеба и стала деловито грызть. Отец и сын внимательно наблюдали, но хлеб золотым не стал: видимо, ее чудоносная сила касалась только орехов.
– Эх-хе-хе! – Гвидон еще раз попытался запахнуть кафтан, но тот так и висел лохмотьями на груди. – Ты, Милитриса Кирбитьевна! Умна ты, не в пример другим белкам, может, и шить умеешь?
Белка посмотрела на него, потом выразительно протянула к нему передние лапки, растопырив пальчики с черными коготками.
– А что? – ответил Гвидон. – Руки у тебя не хуже моих! – Он растопырил собственную пятерню.
Белка постучала крохотным кулачком себя по голове и свернулась клубочком.
– Свойство белочка имела – говорить она умела… – пробормотал Гвидон.
– Что? – Салтан поднял глаза от огня.
– Да так… сам не знаю, откуда всплыло. Да и не умеет она говорить. Умела бы – может, подсказала что. Как теперь к Тарху идти, а, бать? Без выкупа… Не назад же к Медоусе возвращаться?
Да и сумеем ли мы вернуться, подумал Салтан. Это не белый свет – если просто идти назад, даже по собственным следам, не так уж обязательно, что придешь в то же место, из какого уходил. Того дворца, где их укладывали на пуховые перины, может, и не существует уже.
– Да и наряден я теперь! – Гвидон еще раз попытался уложить лохмотья на груди. – Такому голодранцу я бы сам жену не отдал.
– Тише! – Салтан вдруг вскинул руку, не отрывая глаз от опушки.
Гвидон проследил за его взглядом и тоже подобрался, протянулся к своему луку. Салтан взялся за саблю. Какое-то движение рядом отвлекло его взгляд: белка вдруг подпрыгнула, как подброшенная, заметалась по площадке возле костра, потом юркнула за спину Гвидону и забилась куда-то в камни и мох.
От опушки к ним приближалось нечто темное, ростом с человека. В руках Гвидона мигом оказался лук с наложенной стрелой, наконечник засиял огненным светом. Салтан отметил это краем глаза и снова мельком подумал: что же это такое? Его сын не просто светится в темноте, но еще и зажигает одним касанием самые обычные железные стрелы!
Еще не совсем стемнело, и, когда гость из леса приблизился, стало можно кое-что рассмотреть. Это оказалась женщина – молодая, стройная, в темном сарафане, кажется, зеленом, с густой копной распущенных темных волос. Остановившись шагов за сорок, она поманила их рукой.