Богатырь сентября
Шрифт:
Гвидон переменился в лице и встал; вид у него сделался очарованный.
– Кика… – прошептал он.
Салтан вздрогнул и вгляделся. Не так уж хорошо он успел узнать свою чудесную невестку, но сходство и впрямь имелось: высокий рост, стройная фигура, длинные темные волосы… Только лицо в сумрачных тенях было трудно рассмотреть.
– Кика! – крикнул Гвидон и подался вперед.
Девушка приложила палец к губам, призывая к тишине, и, снова поманив за собой, сделала несколько шагов назад к лесу.
– Сын… – предостерегающе шепнул Салтан.
Откуда Кикнида могла взяться
– А вдруг это правда она? – Сбивчиво дыша от волнения, Гвидон впился глазами в темную фигуру. – А вдруг обманула Медоуса? Я в тот раз бился с коршуном – она пришла, теперь я коршуна подстрелил – она опять… Может, она не у Тарха, а у чародея того в плену была, а теперь освободилась?
– Тогда почему не подойдет к нам?
– Может, не может? Чары на ней какие?
Темноволосая девушка тем временем скрылась в чаще. Не вынеся этого, Гвидон кинулся за ней почти бегом, и Салтану не оставалось иного выбора, кроме как последовать за ним.
Они ворвались в лес, налетели было на кусты, но свет Гвидона в темноте усилился. Среди белых берез впереди мелькала одна темная, живая, все время попадая в лучи луны, как будто та нарочно ее выцеливала.
– Вон она!
Они шли через негустой лес, следуя за темной фигурой; время от времени девушка оборачивалась и снова манила за собой. И как ни старались двое молодых мужчин ее нагнать – только запыхались, а не приблизились ни на шаг.
Открылась большая поляна, на ней дом – весьма просторный и внушительный, сколько удалось разглядеть в полумраке, сложенный из громадных каменных глыб. Никакой ограды вокруг него не было, в продолговатых низких оконцах виднелся свет огня внутри. Девушка подошла к арочной двери в каменном обрамлении, еще раз обернулась, поманила, потом вошла в дом, гостеприимно оставив дверь открытой настежь.
Изнутри лился довольно яркий свет, видно было трепетание огоньков.
– Пойдем! – твердо сказал Гвидон. – Если это Кика, я должен…
Держа наготове обнаженную саблю, Салтан вошел первым и огляделся. Дом был очень велик, всех углов от входа и не разглядеть. Высокую кровлю подпирали столбы из бревен с грубо обрубленными сучьями – казалось, деревья продолжают расти. Вся утварь была срублена тяжелой и грубой, из черных, неошкуренных еловых бревен. Скамьи – расколотые пополам стволы плоской стороной вверх, поставленные на полукружья толстого древесного спила. На полу, на стенах, на всех лавках виднелись звериные шкуры: волчьи, медвежьи, рысьи, оленьи, кабаньи. Головы зверей украшали стены, и было этих голов несколько десятков – знать, хозяин знатный охотник. Ниже шли вделанные в стену оленьи рога, и на каждом отростке горела свеча, освещая убранство. Печь, сложенная из крупного камня, была так велика, что ее можно было принять за маленький домик; толстая труба из черновато-серых валунов уходила в крышу. Единственное, что разбавляло грубость обстановки, были сундуки, выкрашенные в разные цвета – зеленый, синий, брусничный, – и покрытые тонкой искусной росписью в виде трав и цветов.
Девушка скрылась где-то в глубине избы, и поначалу никого живого гости не увидели.
– Кика! – окликнул
– Салтан Салтанович! – раздался глухой голос – вовсе не девичий, а мужской. – Проходите сюда. Не обессудьте – выйти вам навстречу не могу, ноги не держат. Того гляди помру. Не бойтесь, вы в безопасности, Алатырь-камнем клянусь!
Снова показалась девушка. Яркий свет свечей упал на ее лицо, и Гвидон вскрикнул от горького разочарования – эти черты он видел в первый раз. Девушка улыбнулась, не разжимая губ, а только растянув широкий рот, быстрыми движениями худых проворных рук показала куда-то вперед и влево и снова убежала.
Салтан сделал несколько шагов и наконец увидел, кто с ними разговаривает.
У стены стояла широкая лавка, сделанная, должно быть, из расколотого пополам столетнего дуба. На лавке было постлано несколько перин, а на них, полулежа, опираясь спиной о большие подушки, расположился мужчина средних лет, укрытый одеялом из медвежьей шкуры. Глянув на него, Салтан вздрогнул: таким выразительным и необычным было это лицо – высоколобое, узкое, какое-то острое, смуглое, с длинной темной бородой, пробитой сединой, с острым горбатым носом, чуть раскосыми темными глазами. Брови, тоже черные, имели острый крутой излом, длинные черные волосы были наполовину седы. На лице краснело несколько свежих царапин и ссадин.
– Поздорову, Салтан Салтанович! – сказал хозяин. – Видишь, лежу, помираю, послал за вами. Поговорить надо.
– Ты кто такой, хозяин ласковый? – пробормотал Салтан, уже зная ответ.
Хозяин опустил тяжелые веки над своими горящими как угли глазами: правильно догадался.
– Тилган-чародей! – воскликнул Гвидон.
– И тебе здравствуй, зять мой любезный! Во как разукрасил для второго знакомства! – Тилган показал на царапины. – Давай уж мириться. А то как ни повстречаемся, так подеремся.
– Да ты сам меня нынче чуть когтями на лоскутки не разорвал! Ишь, налетел, слова сказать не дал!
– Не рвал я тебя. Другое мне было нужно. Давайте сядем поговорим, вам самим на пользу пойдет. Орех ты нашел, вижу. – Чародей заметил мешочек у Гвидона на груди, на связанных заново шнурках.
– Нашел, – подтвердил Гвидон, не уточняя, что теперь в мешочке лежат лишь две половинки золотой скорлупы.
– Ох! – Тилган вдруг глянул куда-то мимо него. – Ты выбралась, поскакушка!
Отец и сын обернулись: из-за локтя Гвидона выглядывала мордочка белки. Отец и сын было забыли про нее, а она пробралась вслед за ними и теперь живо вскарабкалась по одежде Гвидона к нему на плечо.
– Раскололся орех, – вздохнул Гвидон. – На камень с высоты сверзился. А все из-за тебя, старче! С чем я теперь к Тарху Тархановичу пойду? Какой выкуп предложу? Да и сам я теперь не князь, а шваль перехожая! – Он ткнул в лохмотья на груди. – Даже волотам на глаза показаться стыдно.
– Это дело мы поправим. Идите к столу, угощу вас, потом побеседуем. Простите, сам с вами не сяду, встать не могу.
Тилган откинул шкуру, и стало видно, что его широкая смуглая грудь обмотана многослойными повязками с проступившими пятнами крови. Такие же повязки были на правом плече и ниже на руке.