Богдан Хмельницкий
Шрифт:
Русская, как никогда еще не поднималась».
Таким образом, в городах и селах Хмельницкий приобретал себе но нескольку
человек друзей и соумышленников, которые обещались располагать в его пользу умы, и
оттого во время войны у Хмельницкого везде по дороге были пособники, которые
отворяли ему города или приходили на помощь с приготовленными заранее отрядами
недовольных J).
По приезде в Украину Хмельницкий приказывает своим товарищам привести на
условленное
Посреди нескольких десятков знатнейших Козаков стоял Хмельницкий, держа в
руках привилегию Владислава; подле него находились свидетели, бывшие при
свидании с Оссолинским. Козаки интересовались знать, чем кончилось дело их писаря,
хотели более знать, чтб отвечали на просьбу об увольнении от постоя.
«Нет справедливости в Польше,--отвечал Хмельницкий,—вместо должного
рассмотрения дела, меня на сейме осмеяли, а король предоставляет нам расправиться с
нашими врагами силою, как они с нами поступают. Просьбой вашей пренебрегли: вас
ожидают горшие поругания. Ужели долее будем терпеть? Ужели оставим в бедствии
братьев наших русских, православных? Проезжая по Руси, везде я видел страшные
утеснения, тиранства; несчастный народ вопит о помощи; все готовы взять оружие; все
обещают стать с нами заодно».
Ропот распространился по собранию; начали рассказывать, чтб делается в Украине;
один говорил о бедствиях общих, другой о своих, частных 3).
«Чего ни претерпели мы! Вольности наши уничтожены, грунты наши отняты,
большая часть свободных рыцарей обращена в хлопов; они работают панщину, ходят за
лошадьми, топят грубы (печи) панам, смотрят за собаками, как рабы посылаются с
письмами. С явным намерением уничтожить козачество, число реестровых уменьшено
до шести тысяч, да и тем жизнь не лучше рабов. Полковники, сотники—все начальство
у нас не выбранные нами, а из шляхты.—Они употребляют Козаков вместо
собственных подданных, для своих домашних работ. Жалованье, положенное издавна
от короля и Речи-Посполитой, по тридцати золотых на каждого козака, они берут себе и
дают только тем, кто заодно с ними. В поход ли пойдут, и козак завоюет татарского
коня—тотчас отнимут, языка ли поймает козакъ— полковник пошлет его к коронному
гетману с жоляером, и скажет будто отличился жолнер, а козацкую отвагу нарочно
скрывают. Нередко бедный
Ч Histor. belli cos. polon., 46—47.
2)
Летоп. Малоросс. Рукоп..
3)
Histor. belli cos. polon,, 47.
143
козак должен идти с рарогоы или раструбом L) через дикия ноля, неся подарок
какому-нибудь пану, подвергаясь
смотрят: пропал козакъ—и был таков! А сколько раз убивали Козаков варварскими
казнями за малейшую вину, умерщвляли даже детей! а сколько раз чинили ругательства
и насилия над женами и дочерьми нашими!... А как страдают посполитые под
вымыслами своих старост, дозорц и, особенно, жидов!.. Ослепленные подарками
арендаторов, владельцы отдали бедный народ жидам, не видя, что их мажут по телу
собственным салом; не так бы еще подданным было жалко, еслиб их обирал один пан,
а то какой-нибудь подлец жид обогащается, заводит по нескольку цугов лошадей,
выдумывает разные поборы, половщины 2), дуды 3), осыпь 4), мерочки сухия, плату с
жерновов, отнимает хутора наши. Но всего ужаснее преследуют веру нашу,
принуждают нас к унии, разоряют наши церкви, продают лендам утварь церковную,
ругаются над святынею и священниками, изгоняют архипастырей» 5). Так в то время
говорили на Украине и, конечно, в таком смысле говорили в этом собрании.
«Нет возможности терпеть долее; пора взяться за сабли; пора скинуть с себя ярмо
ляшское!» так восклицали старые козаки, жившие по границе Русской земли, поближе
к степям, подалее от панов, и оттого смелые.
Но те, которые встречали беспрестанно грозные лица панов, терпели оскорбления
от старост и своих начальников-шляхтичей,—те, которые привыкли бояться, чтоб
унылою поступью, мрачным взглядом не навлечь на себя побоев и даже смерти за
подозреваемое возмущение,—те не так горячо хватились за отчаянное предприятие.
«Взяться за оружие!—возражали они:—а где оно? Наши пушки побрали
коммиссары и начальники; с одними ружьями ничего не докажем польскому войску;
оно возит с собою пушки. Ляхи и прежде были вояки добрые, а теперь более
наловчились в военной справке. Мосци (то-есть дворяне) польские теперь не дерутся
между собою и на нашу сторону нельзя никого затянуть. Татар позвать? А сколько раз
мы их били? Теперь они питают к нам злобу».
«Правда ваша, сказал Хмельницкий, прежде уже переговоривший с теми, которые
знали о деле с Оссолинским:—явное дело, что против наших врагов мы само-собою
ничего не сделаем, особенно, когда во всех замках сидят польские коммиссары и
пристально глядят за нашими поступками, а к тому еще жолнерство зимует в нашем
краю. Скоро заметят наши затеи— сейчас и подавят нас: поэтому и нельзя нам
обойтись без чужого пособия. Я думаю, ни у кого нам нельзя просить помощи, кроме