Большая книга восточной мудрости
Шрифт:
– Народ нуждается в человеколюбии более, чем в огне и воде. Я видел людей, погибавших от огня и воды, но никогда не видел, чтобы погибали от человеколюбия.
Учитель сказал:
– В человеколюбии не уступай даже своему Учителю.
Учитель сказал:
– Хитрые речи и притворная внешность редко сочетаются с человеколюбием.
Имитация мудрости, или имитация нерадивости
Конфуций
– Гуань-чжун – ограниченный человек!
Некто спросил:
– Правда ли, что Гуань-чжун бережлив?
На это последовал ответ:
– У него был бельведер с тремя входами, и среди его подчиненных он не допускал совмещения должностей. Как же его можно назвать бережливым?
Некто вновь спросил:
– В таком случае он, может быть, знает церемонии?
На это Конфуций ответил:
– У правителя его царства поставлен перед воротами щит, и Гуань-чжун также поставил у себя перед воротами щит. У правителя его царства есть подставка (буфет) для опрокидывания чарок при дружеском приеме двух государей, Гуань-чжун устроил такую же подставку. Если он знает церемонии, то кто же тогда их не знает?
Гуань-чжун – первый совет-ник правителя царства Ци.
Учитель сказал:
– Когда правитель не великодушен, в исполнении церемоний невнимателен и во время траура не выражает скорби, то как я должен относиться к его деятельности?
Учитель сказал:
– С ученым мужем, который, стремясь к истине, в то же время стыдится плохого платья и дурной пищи, не стоит рассуждать об Учении.
Придерживаться золотой середины – вот высшая добродетель.
Цзы-чжан спросил Конфуция, какого он мнения о министре Цзы-вэне, который, трижды занимая эту должность, не выражал радости и, трижды покидая ее, не высказывал неудовольствия. При этом непременно объяснял новому министру прежние правительственные распоряжения (то есть свои).
Учитель сказал:
– Преданный человек.
– А человеколюбивый ли он? – продолжал Цзы-чжан.
– Не знаю, каким же образом можно считать эти поступки проявлением истинного человеколюбия, – ответил Конфуций.
Цзы-чжан вновь спросил:
– Что вы скажете о Чэнь Вэнь-цзы, который, имея 10 четверок коней, когда Цуй-цзы убил циского князя, бросил их и бежал. А прибыв в другое государство и сказав, что «и здесь люди походят на нашего вельможу Цуй-цзы», оставил это государство и прибыл в другое. И снова, сказав, что «и здесь люди походят на нашего вельможу Цуй-цзы», покинул и это государство?
Конфуций сказал:
– Безупречный человек.
Цзы-чжан вновь спросил:
– А человеколюбивый ли он?
– Не знаю, – отвечал Учитель, –
Учитель сказал:
– Кто говорит, что Вэйшэн-гао – честен? Кто-то попросил у него уксуса, а он выпросил у соседа и дал.
Учитель сказал:
– Придерживаться золотой середины – вот высшая добродетель. Но сколь мало есть людей, что способны этому следовать!
Конфуций сказал:
– Когда человек смел и ненавидит свою бедность – быть смуте. Быть смуте и когда ненавидят людей, лишенных человеколюбия.
Конфуций сказал:
– Нелегко отыскать человека, который бы, проучившись всего три года, не стремился к казенному жалованью.
Конфуций сказал:
– Заносчив и непрям, невежественен и некроток, не обладает способностями и неискренен – таких людей я не признаю.
Цзы-гун спросил:
– Что вы скажете о человеке, которого любят все земляки?
Учитель ответил:
– Никчемный человек.
– А что вы скажете о человеке, которого все ненавидят? – продолжал спрашивать Цзы-гун.
– И этот человек тоже никчемный, – сказал Учитель. – Лучше тот, кого любят хорошие земляки и ненавидят недобрые.
«Учиться и не размышлять – напрасная трата времени; размышлять и не учиться – губительно»
Учитель сказал:
– Я никому не отказывал в наставлении, начиная с тех, кто приносил гонорар, состоявший лишь из связки сушеного мяса.
Учитель сказал:
– Неретивых я не просвещаю. Не сгорающих от нетерпения получить знания – не обучаю. Своих наставлений не повторяю тем, кто не способен по одному лишь углу отыскать три остальных.
Предметом постоянного разговора Учителя служили «Ши-цзин» («Канон песнопения»), «Шу-цзин» («Канон истории») и соблюдение церемоний. Вот в этих вещах он мог наставлять постоянно.
Учитель сказал:
– Если идут вместе три человека и у них непременно есть чему поучиться, то я возьму у них все хорошее и буду этому следовать. А то, что есть в них дурного, постараюсь в себе исправить.
Учитель обучал четырем наукам: культуре, нравственности, преданности и искренности.
Конфуций сказал:
– Начинай образование с поэзии, опирайся на ритуал (церемонии) и совершенствуйся музыкой.