Борьба за наследство Киевской Руси : Краков, Вильнюс, Москва

Денисов Юрий Николаевич

Великое княжение Свидригайло было недолгим: поддерживаемый в основном православными территориями бывших русских княжеств, он совершенно не был признан в этнической Литве, т. е. в Аукштайтии, где уже в 1432 г. был избран великим князем литовским младший брат Витовта Сигизмунд (Шигитас) Кейстутович (1348–1440). Сигизмунда поддержал и король Владислав II, понимавший, что этот его двоюродный брат в условиях постоянной угрозы смещения со стороны Свидригайло будет более покладистым и не станет претендовать на отделение от Польши. Польский король утвердил Гродненский договор в 1433 г., по которому подтверждались условия Вильнюсско-Радомского акта, закреплялся отказ Сигизмунда претендовать на королевское звание и устанавливалось в Литве равноправие между католиками и православными. Равноправие представителей этих двух конфессий христианства, вероятно, далеко не всегда выполнялось на практике,

иначе зачем было бы так часто его провозглашать?

Но война в Литве между сторонниками Сигизмунда и Свидригайло продолжалась, а точнее между католиками и православными. Свидригайло поддерживал и митрополит Герасим, бывший до того смоленским епископом и назначенный на этот пост по предложению Свидригайло Константинопольским патриархом после смерти митрополита Фотия. В то же время Свидригайло посылал своих представителей на Базельский церковный собор, которые там заявили, что их князь приверженец католической веры. Когда именно этот язычник стал и католиком с именем Болеслав, трудно сказать, но, видимо, при необходимости он мог бы стать и иудеем, и мусульманином. Такая политика оказывалась действенной, так как папа Евгений IV в своих посланиях к Свидригайло называл его великим князем.

В 1434 г. умер король Польши и верховный правитель Литвы Владислав II Ягеллон, он же Ягайло Ольгердович. Этот монарх после смерти своей первой жены королевы Ядвиги был женат еще три раза, и только от последней жены – Софьи Гольшанской у него родились наследники Владислав и Казимир, когда Владиславу II Ягеллону было уже более семидесяти лет. После него власть в государстве наследовал старший сын Владислав III (1424–1444).

Смена власти в союзном государстве не остановила внутрилитовской войны, еще в 1432 г. Сигизмунд Кейстутович дал привилей, по которому шляхетские права распространялись и на православных подданных Великого княжества литовского, что, естественно, обратило к нему симпатии многих православных русских земель. А в 1435 г. был раскрыт заговор русских бояр Смоленска, которые совместно с митрополитом Герасимом, кафедра которого размещалась в этом городе, хотели передать Смоленское княжество Сигизмунду Кейстутовичу. Виновные были казнены по указанию Свидригайло, а митрополит Герасим сожжен на костре. Военные действия между двумя претендентами на великокняжеский престол Литвы и их сторонниками продолжались до 1439 г., когда Свидригайло Ольгердович признал свое поражение и ушел в Молдавию. В дальнейшем он был прощен королем Владиславом III и получил в удел небольшое княжество в Покутских Карпатах. Став единоличным великим князем Литвы, Сигизмунд Кейстутович недолго наслаждался властью, подозревая своих подданных во всевозможных заговорах против себя – от рук заговорщиков он и погиб. Братья Иван и Александр Чарторыйские, обманом получив доступ в его покои, убили великого князя.

В Великом княжестве московском и владимирском правление Василия II поддерживалось исключительно политическим авторитетом и военной силой великого князя литовского Витовта. Но когда после его смерти к власти пришел Свидригайло, большой друг Юрия Звенигородского, отношения между племянником и дядей резко ухудшились. Разрешение спора за великое княжение они решили доверить хану Золотой Орды. Весной 1432 г. в Сарае состоялся суд, возглавляемый ханом Махметом, чтобы определить, кому править в Северо-Восточной Руси – Василию Васильевичу или Юрию Дмитриевичу. Стороны излагали хану свои доводы: князь Юрий Дмитриевич ссылался на старинное лествичное право, когда власть передается старшему в роду, и завещание Дмитрия Донского, подтверждавшего это право, а Василий Васильевич ссылался на завещание своего отца Василия I, по которому власть должна передаваться от отца к сыну.

Этот спор выиграло московское боярство, когда его представитель льстиво заявил хану, что здесь не о чем спорить, если один просит, а другой требует того, что должно быть дадено только великим ханом и по его воле. Естественно, ярлык на великое княжение получил Василий Васильевич, и ханский посол торжественно посадил его на великокняжеский престол не во Владимире, как делалось ранее, а в Москве, в храме Богоматери у Златых ворот. Московское боярство не только получило своего великого князя, но и закрепило Москву в качестве столицы государства.

Вернувшись на великое княжение, Василий II женился на Марии Ярославне, внучке героя Куликовской битвы, Владимира Андреевича Храброго. Именно на этой свадьбе мать великого князя Софья Витовтовна незаслуженно обидела князя Василия Косого, сына звенигородского князя Юрия Дмитриевича, сняв с того некий золотой пояс с цепями, когда-то подаренный великому князю Дмитрию Донскому, и якобы не по праву находившийся у звенигородско-галицкой

линии его потомков. После такой обиды братья Василий Юрьевич Косой и Дмитрий Юрьевич Шемяка поклялись отомстить и уехали к отцу в Галич. Князь Юрий Дмитриевич собрал войско и вместе с сыновьями пошел на Москву.

Великий князь Василий II, вероятно еще не отошедший от свадебных застолий, как-то беспечно отнесся к известию, что его враги-родственники с войском уже в Переяславле-Залесском. Сначала он отправил навстречу с князем Юрием Дмитриевичем послов с предложением решить все проблемы миром, но те не для того шли к Москве. Тогда спешно собрали войско и великий князь выступил с ним к реке Клязьме. Однако битва не состоялась: увидев многочисленное войско врагов, великий князь со своими воинами бросился назад к Москве. Ну а затем, как обычно, Василий Васильевич, взяв с собой мать и жену, бросил столицу и московских бояр и уехал в Тверь, а затем в Кострому. Видно, в этом городе можно было надежно прятаться от врагов: прятался там его отец Василий Дмитриевич от татарского войска князя Едигея, прятался дед Дмитрий Иванович Донской от войска хана Тохтамыша, теперь спрятался и Василий Васильевич. Однако на этот раз игра в прятки оказалась неудачной: Юрий Дмитриевич, вступив в Москву, объявил себя великим князем весной 1433 г., а потом с войском направился в Кострому, где и пленил племянника. Но никаких репрессий не последовало, великий князь смилостивился, дал Василию Васильевичу в удел Коломну, что оказалось в дальнейшем большой ошибкой.

Вслед за своим князем в Коломну потянулись из Москвы и ее пригородов бояре с народом, оставив столицу через некоторое время чуть ли не пустой. Устоявшаяся государственная система была подорвана, а новую вертикаль власти великий князь Юрий Дмитриевич, видимо, создать не сумел. Раздосадованный неудачей, этот новый московский правитель отправил своему племяннику в Коломну послание, что уступает ему Москву и великое княжение, а сам с сыновьями вернулся в Галич. Это очень важное событие, когда не просто «свита делает короля», но еще и обеспечивает ему возможность править в своем государстве. И. Е. Забелин об этом историческом эпизоде Московского государства высказал соображение, что «вокруг Москвы-города уже существовал Москва-народ, именно та сила, которая впоследствии заставила именовать и все народившееся Русское Государство – Москвою, Московским Государством» [1, 80].

Почему, собственно говоря, этот топоним и этноним приводится с далеких пор до сегодняшних дней в форме «Москва» и «москва»? Ведь первоначально название города было представлено известными по летописи словами князя Юрия Долгорукого, когда он в 1147 г. приглашал князя Святослава Ольговича к себе в Москов, откуда и дальнейшие наименования: Московия и московитяне. Наименования же Москва – город и государство, москва – народ и Литва – государство, литва – народ, скорее всего, носят пренебрежительный характер. Так именовали друг друга противники, подобно этнонимам в форме «мордва» и «татарва», хотя наряду с ними имеются формы «мордвины» и «татары». До нашего времени эта пренебрежительная форма дошла потому, что не только русскоязычные подданные Великого княжества литовского называли так население Великого княжества московского, но и жители окружающих Москву княжеств – Тверского, Рязанского, Суздальского, Муромского, Ростовского, Ярославского, Смоленского, Новгородского, Псковского, которые обычно находились в оппозиции к этому претендовавшему на столичный статус городу.

Спокойного княжения Василию II ожидать не приходилось. Его дядя Юрий Дмитриевич, уступив племяннику Москву, не собирался навсегда уступить ему и все государство. Война началась победой князей Василия Косого и Дмитрия Шемяки в битве на реке Куси над московским войском, в ответ великий князь Василий II разорил Галич, после чего его противники ушли к Белоозеру. А собрав в северных княжествах новое войско, князь Юрий Дмитриевич, вместе с сыновьями Василием Косым, Дмитрием Шемякой и Дмитрием Красным, призвав на помощь вятчан, разгромили в 1434 г. московское войско на территории Ростовского княжества. Василий Васильевич вновь бежал, сначала в Новгород, затем в Мологу, Кострому и Нижний Новгород. И не просто по своему желанию бегал этот девятнадцатилетний неудачник, а, как сообщает Новгородская летопись, не пустили его к себе новгородцы, да и другие города, вероятно, не желали принимать князя: «В год 6942 (1434). Князь Юрий Дмитриевич взял город Москву. Той весной приехал в Новгород князь великий Василий Васильевич на святой неделе, 1 апреля. Тогда же, на святой неделе выехал весь Великий Новгород ратью на поле и встали напротив городища, на Жилотуге, а князь Василий Васильевич был тогда на Городище, и не было новгородцам ничего худого» [62, 321].