Бородинское поле
Шрифт:
впопыхах Думбадзе с автоматом на шее и двумя бутылками
горючей смеси в руках. Думбадзе обогнал Глеба, который
занял стрелковую ячейку в окопе, добежал до Чумаева, сунул
ему одну бутылку, а взамен взял у него противотанковую
гранату, сказав на ходу:
– Иди к командиру. Возле него будь, - и побежал дальше
по ходу сообщения навстречу идущему танку, до которого
оставалось уже не менее двухсот метров.
Макаров, Судоплатов и
выжидали, когда пехота, идущая за танком, приблизится
метров на сто пятьдесят. Чумаев, Акулов и связист стреляли
из карабинов. Из танка отвечали пулеметными очередями.
Пули посвистывали над головой, заставляя Чумаева и
Брусничкина прятаться за бруствер.
"Что ж с нами будет? Неужто это конец?
– с волнением
спрашивал себя Леонид Викторович. - Как это произошло?
Неожиданно прорвались танки. Надо бы позвать на помощь.
Попросить помощи. Но у кого? Что-то надо предпринять.
Нельзя же вот так лежать и ждать, когда тебя раздавят
гусеницы".
Брусничкину на какой-то миг показалось, что и командир,
и начальник штаба растерялись, бездействуют. Он решил
подсказать Судоплатову:
– Кирилл Степанович, а нельзя ли вызвать сюда
ближайшую пушку? Ведь эдак мы...
– Он не договорил, да и не
было нужды уточнять, что он имел в виду.
– Поздно, - коротко и, как показалось Брусничкину,
обреченным тоном отозвался начальник штаба.
Стрельба гремела вокруг - справа и слева, впереди и
сзади, в стороне станции Бородино, уже захваченной
немецкими танками.
Брусничкин вдруг понял, что если их маленькая группка,
то есть он и его товарищи, вот сейчас не остановит идущих на
пролом немцев, то это будет конец. Конец всему - планам,
мечтам, - всему на свете. И в нем появилась злость. Но совсем
не та, которая возникла в нем несколько минут тому назад на
Макарова и Судоплатова, по чьей вине, как считал Леонид
Викторович, они оказались в трагическом положении. Ту
злость он быстро преодолел, отбросил. Эта же злость была
совсем другой, в этой священной злости к фашистам,
замышлявшим лишить его, Леонида Брусничкина, всего на
свете, самой жизни, преобладала первобытная ярость
язычника, зоологический инстинкт победить смерть. Тогда он,
уже не обращая внимания на свист пуль и разрывы снарядов,
с дерзким вызовом облокотился на бруствер и, прицелившись
в группу бегущих за танком врагов, выпустил длинную, на
полмагазина, очередь. И в тот же момент услышал команду
Макарова, в
укоризненная нота, и ее Брусничкин принял на свой счет:
– Вести прицельный огонь! Беречь патроны!..
Команда эта, хоть и с опозданием, напомнила Леониду
Викторовичу о том, что он впопыхах не взял запасного
магазина к автомату. Мысленно он выругал своего ординарца
за то, что тот не подсказал вовремя, выругал бы и вслух, будь
он рядом, на Акулов, не в пример Чумаеву, находившемуся
подле своего командира, почему-то убежал вперед за
Думбадзе.
Автоматы Макарова и Судоплатова строчили короткими
очередями, и Брусничкин видел, как во вражеской цепи упало
несколько солдат. Тогда и он попробовал стрелять короткими
очередями, несколько раз нажал на спуск, и вдруг автомат его
замолчал. Брусничкин отвел затвор: магазин был пуст.
Разгоряченное лицо его обдало холодным потом. Торопливо
дрожащей рукой он достал из кобуры пистолет, дослал патрон
в патронник, прикинув в уме, что у него еще есть два десятка
патронов, которыми можно было бы сразить два десятка
врагов.
Враги стремительно приближались к окопу. И казалось,
не было силы, способной преградить им путь. Но что это?..
Брусничкин удивился и обрадовался одновременно: когда до
окопа оставалась всего сотня метров, когда, казалось, еще
один рывок - и фашисты ворвутся в окоп, где начнется
скоротечная рукопашная схватка, вражеская цепь вдруг
залегла, оторвавшись от танка, который уже подходил к
передним ячейкам, где находились Думбадзе и Акулов. Теперь
Брусничкин хорошо видел спины своего ординарца и
адъютанта командира. Они присели в окопе, спрятав головы за
бруствер, потому что именно по ним из танка хлестал пулемет.
А танк приближался к окопу осторожно, как бы прощупывая
каждую пядь земли. Возможно, танкисты опасались, что
подступы к окопу заминированы. Но, к сожалению, их опасения
были напрасны, и танк медленно приближался, и его первой
жертвой должны стать Думбадзе и Акулов. А потом и все
остальные. В другой исход Леонид Викторович не верил.
Но вот над бруствером взметнулась на какой-то миг
упругая фигура Думбадзе, и в танк полетела бутылка, но не
долетела, упала в двух шагах от танка и не разбилась.
– Поторопился Иосиф, - услышал Брусничкин
досадливый голос Макарова.
– У него еще граната есть, товарищ подполковник, моя