Бородинское поле
Шрифт:
начал Глеб. - Князев самостоятельно принял решение на
отход. И считаю, что в сложившейся обстановке он поступил
правильно. Я не снимаю с себя ответственности. Я виноват в
том, что вовремя не обеспечил дивизион снарядами,
недостаточно послал накануне боеприпасов. За это готов
отвечать перед трибуналом.
– Мы, товарищ, Макаров, отвечаем перед трибуналом
Истории, - уже мягче сказал Полосухин. - Перед народом
своим, перед Россией,
будущим, перед своей совестью. Вы думаете, что только ваш
дивизион сражался в окружении и понес большие потери? Вы
ошибаетесь. Некоторые роты, взводы, батареи и сейчас еще
дерутся в кольце врага, сковывают его силы, мешают
продвижению вперед. Мы заставили фашистов топтаться на
месте у Бородинского поля в течение недели. Сейчас нам
дорог каждый день, каждый час. Я прошу учесть на будущее:
драться за каждый метр земли и без приказа - ни шагу назад.
Этот неприятный для Глеба разговор произошел за
четверть часа до ночного немецкого наступления. А когда
наступление провалилось, Виктор Иванович, уезжая на свой
КП, приказал Макарову перебросить один взвод 76-
миллиметровых пушек в центр Бородинского поля - в район
батареи Раевского, то есть поближе к наблюдательному пункту
комдива. Желательно с командиром батареи.
– Жидковато у нас в центре, - пояснил Полосухин.
– При
сильном ударе оборона дивизии здесь может дать трещину и
расколоться надвое. Впрочем, вы знаете, кто нас здесь хорошо
выручает? Ваши артиллеристы, что засели в зарытых в землю
стареньких Т-28. Полните? Вы были у них? Наведывались?
Его вопрос, как пощечина: не поинтересовались, забыли.
Конечно, они откомандированы, там у них теперь свой
командир. Но откомандированы временно. Вместо прямого
ответа Глеб слукавил:
– Наших там всего-то два орудийных расчета, вернее, два
экипажа. А к вашему НП я направлю лучший взвод с лучшим
командиром батареи.
Глеб направил туда Думчева со взводом Ткачука. Но
чувство стыда перед восемью его бойцами, засевшими в
зарытых в землю танках, не проходило. Вначале он хотел
было немедленно направить туда капитана Князева, потому
что четверо артиллеристов были из его дивизиона. Но ему
вспомнился родной сын, который воевал совсем рядом, по
соседству, и которого он собирался навестить, да так и не
собрался. "Для сына времени не нашел, - с горечью подумал
Глеб. - Так пусть же хоть для этих - найду. Они мне тоже
сыновья. Сам поеду". И приказал Думбадзе и Чумаеву
собираться в совсем
дорогу? Капитан Князев. Попросил Князева рассказать ему, как
лучше добраться да этих стальных дотов.
– Вы сами хотите? Лично?
– удивился Князев.
– Да, капитан, хочу лично.
– Разрешите и мне с вами. Хотя бы на правах проводника.
– Если на этих правах, то, пожалуй, можно. Давай.
Князев ехал впереди верхом на лошади командира
полка. Макаров, Думбадзе и Чумаев следом за ним в легких
санках. Всю Дорогу молчали, вслушиваясь в тревожную
тишину ночи, в которой мягко падали легкие снежинки да едва
скрипели полозья. Глядя на падающий снег, Глеб думал:
"Давай, давай! Падай побольше, нашвыряй сугробов, прегради
путь фашистской технике, заставь их держаться дорог". Но
снег был еще недостаточно глубоким, лошадь бежала по
целине легкой рысцой и лишь в гору переходила на шаг. Через
некоторое время въехали в лес, опушенный снегом и
принявший фантастически сказочный облик. За каждым
деревом или кустом могла быть вражеская засада. Никто от
этого не гарантировал, и Глеб подумал, что поступил он, мягко
говоря, неосмотрительно.
Ехали по прямой, как автострада, но не широкой просеке.
На западе гудели моторы. По звуку Глеб определил: танки и
бронетранспортеры. Решил: "Подтягивают новые силы,
готовятся к прыжку. Теперь уже надо ждать их утром". Лес
скоро кончился, и на опушке Князева окликнул часовой. Глеб
услышал его голос:
– Стой, пропуск?
– "Курок". Отзыв?
– "Калуга".
– Где лейтенант Экимян?
– спросил Князев часового.
– Он в блиндаже, товарищ капитан.
– Там командир полка, - негромко подсказал часовому
Князев.
Глеб и Думбадзе подошли. Часовой представился
Макарову и проводил командиров в блиндаж. Чумаев остался
при лошадях.
В накуренном блиндаже было шесть человек. Когда
вошли еще трое, стало тесно - повернуться негде. Невысокий
плотный лейтенант со смуглым лицом сделал полшага
навстречу Макарову и представился:
– Товарищ майор, командир взвода лейтенант Экимян.
–
Он еще не знал, что их командир уже подполковник.
Макаров поздоровался со всеми и остановил свой взгляд
на долговязом лейтенанте с пехотной эмблемой на петлицах.
Тот представился:
– Командир стрелкового взвода лейтенант Сухов. Взвод
занимает оборону впереди дотов, вернее, вкопанных в землю