Бородинское поле
Шрифт:
– А у кого легкое? - Жуков метнул суровый взгляд на
члена Военного совета. Лицо его сделалось каменным,
напряглись скулы, глаза потемнели. Он сжал кулак и уперся им
в стол.
– У Говорова еще хуже. - Потом отошел от стола и,
понизив голос, сообщил: - Дорохово сдали. Едем туда.
И быстро, как человек, умеющий дорожить временем,
начал одеваться. Вошедшему в эту минуту начальнику штаба
фронта бросил:
– Мы к Говорову.
Генерал Соколовский доложил Жукову, что, по
сведениям, полученным из Генштаба, им дают дивизию
сибиряков и танковую бригаду. Эшелоны уже на подходе.
Жуков остановился посреди кабинета, широко расставив
ноги и крепко придерживая за полы накинутую на плечи
теплую бекешу. Суровые складки на лбу распрямились, лицо
потеплело и расплылось, глаза засверкали зеленым блеском.
Широкоплечий, мускулистый, самой природой сколоченный
прочно, основательно и для больших дел, он выглядел в эту
минуту монументально. Переспросил только, словно не веря:
– На подходе, говоришь? - и, улыбнувшись одними
глазами, сказал шутливо: - А вы говорите - бога нет.
– И затем,
вдевая руки в рукава бекеши, продолжал, уже согнав улыбку и
нахмурившись: - Я думаю, товарищи, и дивизию, и танки -
Говорову. Надо, чтоб он послал своего представителя
встретить их, поторопить в пути и сразу, с ходу вводить в бой, в
район Дорохово и Тучково. Твое мнение, Николай
Александрович?
– бросил быстрый взгляд на Булганина.
– Надо бы Рокоссовскому подсобить, - сказал Булганин.
–
Надо бы что-то выкроить и на долю шестнадцатой.
– Кое-что выкроили, подсобили, - ответил Жуков
нетерпеливо. И к Соколовскому: - Вы распорядились насчет
артиллерии Рокоссовскому?
– Да, распоряжение отдано, два полка артиллерии, -
ответил Соколовский и преднамеренно, чтобы не возбуждать
излишней дискуссии между командующим и членом Военного
совета, не уточнил, что отданы в шестнадцатую зенитные 37-
миллиметровые пушки.
В тепло натопленной прифронтовой деревенской избе за
накрытым столом сидели комиссар Брусничкин, медсестра
Александра Васильевна и ее сын Коля. На столе дымилась
свежесваренная рассыпчатая картошка, рядом стояли
открытые банки мясных и рыбных консервов, лежало
несколько маленьких ломтиков черного хлеба. Фляга со
спиртом стояла на подоконнике. Румяная от тепла и спирта
Саша, одетая в военную гимнастерку и валенки, не успев как
следует отдышаться после нелегкой дороги, с необычным
оживлением
от Москвы до Кубинки и затем от Кубинки до этой
гостеприимной избы.
– Сначала я хотела на попутной автомашине. Пошла на
Ленинградское шоссе, постояла там минут десять, вижу,
никакой надежды. На счастье, встретился капитан,
спрашивает: вам куда нужно? Я говорю - на фронт, под
Можайск. Пойдемте, говорит. И повел меня к Белорусскому
вокзалу. Там эшелоны стояла. И их часть, из Сибири, как раз в
мою сторону отправлялась. Словом, попутчики оказались.
Усадил меня капитан в теплушку, и вскоре тронулись в путь.
Ехали недолго, видно, спешили, везде нам зеленую дорогу
давали. В Кубинке - остановка. Вышла я из теплушки, гляжу, а
мой Колька, вот этот постреленок, непослушный мальчишка,
по перрону разгуливает. Смотрю и глазам не верю. Как же,
говорю, ты, чертенок, здесь очутился? А так, говорит, как и ты,
в одном эшелоне ехали, только в разных вагонах. Он,
оказывается, следом за мной шел. И как я не заметила его на
Ленинградском шоссе?
Саша ласково взглянула на сына, поправила обеими
руками свои лунные волосы, улыбнулась Брусничкину, который
не сводил с нее слегка захмелевшего взгляда, уже
насторожившего Сашу, и продолжала рассказывать о том, как в
Кубинке она нашла политотдел пятой армии и спросила
комиссара Брусничкина, и о том, как ей указали попутную
машину, которая шла в артиллерийский противотанковый полк.
Она была возбуждена и в этом состоянии выглядела еще
очаровательней.
– Вы молодчина, Александра Васильевна, - похвалил
Брусничкин.
– А вы знаете, меня хотели оставить у себя сибиряки.
– Вы хорошо сделали, что не остались, - сказал Леонид
Викторович и посмотрел на Колю. - Сынишку только вот
напрасно взяли. Здесь ему не место. Это ваше упущение.
– Так ведь он сам, я ж вам рассказывала, как все
получилось.
– Мм-да, - озадаченно промычал Брусничкин и потянулся
за флягой.
– Вам налить еще немножко, как здесь, на фронте,
говорят, для сугрева?
– Нет-нет, - запротестовала Саша.
– Я согрелась. Тепло у
вас. Коля внимательно наблюдал за Брусничкиным, о котором
раньше слышал от матери. Леонид Викторович ему не
понравился тем, что не одобрял его приезда.
– Здесь фронт, бои, каждый час гибнут люди, - говорил