Бородинское поле
Шрифт:
Леонид Викторович, глядя на Колю пристально и с
покровительственным укором. - Потом, вообще детям не
положено быть в воинских частях.
– А как же, - не утерпел Коля, холодно глядя на
Брусничкина.
– Я видел в Кубинке военного, так он поменьше
меня.
– Это исключение, - ответил Леонид Викторович.
– Есть на
всю армию один. Сын полка. У него ни отца, ни матери.
– У меня тоже нет отца.
– Но у тебя есть мама...
–
ласковый, нежный взгляд. - Она тебя любит, а ты, к
сожалению, ослушался ее. Давай говорить всерьез: ты будешь
здесь обузой и для мамы, и для полка. Ты будешь только
мешать. Всем.
– Как это я буду мешать? - Коля посмотрел на мать
недоуменно-вопросительным взглядом.
Саша молчала, внимательно наблюдая за поединком
мужчин, не хотела мешать.
– Она будет волноваться за тебя. А будь ты в Москве, она
была бы спокойна. Ты, Коля, совершил необдуманный,
легкомысленный поступок. Ты должен его исправить, то есть
вернуться в Москву. Мы тебя посадим на попутную машину.
Коля решительно замотал головой и враждебно взглянул
на комиссара. Вошел Глеб, кивком поздоровался, снял ушанку,
обнажив крупную голову, расстегнул полушубок.
– Наш командир полка Глеб Трофимович, - представил
Брусничкин. - А это к нам новое пополнение из Москвы.
Санинструктор Фролова Александра Васильевна. С сыном. С
Александрой Васильевной мы вместе работали.
– Да, я и забыла, привет вам, Леонид Викторович, от
Бориса Всеволодовича и от Вари. Помните Варю Остапову?
– Ну как же, как же, такие не забываются, - отозвался
Брусничкин, предлагая Макарову место за столом и наливая
ему в стакан спирта.
– Да ведь она тоже как будто собиралась
на фронт. Вместе с вами?
– Не наливай, я не буду.
– Макаров отодвинул стакан в
сторону, лихорадочно вдумываясь в имена: Борис
Всеволодович, Варя Остапова. Не может быть - просто
совпадение.
А Саша уже отвечала Брусничкину упавшим, дрогнувшим
голосом:
– Добиралась. Да в последнюю минуту беда случилась.
Брата ее убили, танкиста. Помните, лежал у нас Герой
Советского Союза Игорь? Александр Сергеевич Щербаков
Звезду ему вручал.
– Хорошо помню. Бравый такой молодой паренек.
– Как фамилия?
– Глеб уставился на Сашу нетерпеливым
напористым взглядом. Глаза его были расширены,
насторожены. Саша не поняла вопроса, даже смутилась от его
взгляда. Он пояснил: - Игоря фамилия как?
– Мм-акаров, - отозвалась, как-то
Лицо Глеба помрачнело: нет, это не ошибка. И,
обращаясь одновременно ко всем и ни на кого из них не глядя,
спросил:
– Значит, вы знакомы с доктором Остаповым Борисом
Всеволодовичем и с его невесткой Варей?
– Да, - тихо, настороженно отозвалась Саша и добавила,
глядя на Макарова выжидательно: - С Варей мы вместе
работали в госпитале у Бориса Всеволодовича.
Глеб устало прикрыл глаза, и только теперь Саша
вспомнила, что этого подполковника Брусничкин назвал Глебом
Трофимовичем, вспомнила и догадалась: Варя ведь тоже
Трофимовна, и она как-то рассказывала о старшем брате,
командире полка, у которого в начале войны погибли жена и
дочь. Брусничкин пока еще ничего не понимал, он смотрел на
Макарова недоуменно и затем перевел вопросительный взгляд
на Сашу. Глеб открыл глаза, поймал взгляд Брусничкина и,
обращаясь к Саше, спросил:
– А что с Игорем? Это официально?
– Похоронка пришла. Накануне моего отъезда из Москвы.
Никаких подробностей: пал смертью героя.
Все смешалось, спуталось в голове Глеба, зазвенело
печальным звоном, заволокло туманом. Игорь, брат, герой. Так
и не пришлось свидеться; был ранен - в который раз! - в
московском госпитале лежал, Варя за ним присматривала. А
теперь там Славка, сынок. Эта женщина все знает об их
семье, она многое может рассказать о том, что волнует Глеба
все эти две недели бесконечных кровавых боев. Но это потом.
А сейчас в сознании одно, ставшее страшной болью, - Игорь.
– Игорь мой брат, - медленно, растягивая фразу,
проговорил Глеб.
– Родной брат, Игорь Трофимович Макаров.
Младший.
– Что вы говорите? - воскликнул Брусничкин. - Значит,
Варя Остапова вам сестрой доводится? А почему Остапова?
Да, ведь это по мужу. . Удивительно.
– Ничего, комиссар, удивительного нет, - отозвался Глеб
и, взяв стакан с налитым и не разведенным спиртом, залпом
выпил его. Шумно выдохнул. Саша торопливо протянула ему
кружку с водой, но он не стал запивать и, как бы продолжая
фразу, глядя на Брусничкина в упор, заговорил: - Что
удивительно? Что на войне убивают? Нет, это естественно,
обычно. И нас могут убить. Запросто. Через минуту, через час
или завтра.
Он выталкивал эти тяжелые, каменные слова с
ожесточением и отчаянием. Брусничкин сообщил: