Бородинское поле
Шрифт:
Генералы ему определенно нравились. Особенно Макаров. В
нем подкупала прямота в суждениях, гражданская страсть,
осведомленность и заинтересованность. Казалось бы, какое
ему дело до памятников архитектуры, и вообще до
градостроительства? Разве мало своих, военных забот?
Впрочем, а почему бы и нет? Вопросы эти касаются всех, и
архитектура Москвы интересует не только строителей и зодчих.
Она всенародна, как произведения искусства и литературы,
она -
В Москве поток автомашин еще гуще. Напротив ВДНХ -
пробка. Никулин посмотрел в сторону монумента "Рабочий и
колхозница", созданного Верой Мухиной, с которой был
знаком. Подумал с досадой: вот ведь гениальное творение,
шедевр эпохи, содержащий в себе необыкновенный идейный
накал. А стоит не на месте. Сделали его декоративным
придатком к ВДНХ, принизили в прямом и переносном смысле:
усекли постамент, да еще рядом соорудили гигантский по
размерам и примитивный по содержанию обелиск. Об этом
уже не раз говорили на разных административных уровнях:
монумент "Рабочий и колхозница", как символ новой эпохи,
должен занять почетное самостоятельное место у главных
ворот столицы, где бы в полную меру раскрылось его
эмоциональное звучание. Но дальше разговоров дело почему-
то не идет. А ведь это тоже вопрос архитектуры и
благоустройства столицы.
2
Макаровы возвратились домой в девятом часу: Глеб
Трофимович регулярно смотрел по телевидению программу
"Время". Внизу, у почтовых ящиков, Лена сказала:
– А нам письмо. У кого ключи - доставайте.
Конверт был увесистый, со многими штемпелями, и сразу
видно, чужестранный. И обратный адрес по-английски.
– Из Америки, - сдерживая волнение, негромко сообщил
Глеб Трофимович, держа в руке конверт и не отдавая его
сгоравшей от любопытства дочери.
В этот вечер телевизор не включали и Глеб Трофимович
не смотрел программу "Время". Письмо было от дочери,
Натальи Флеминг, его Наташи, с которой он расстался в то
трагическое утро 22 нюня 1941 года и которую четверть века
считал погибшей в страшной войне. Длинное, отпечатанное на
машинке, несколько сумбурное, взволнованное и трогательное.
К письму было приложено пять фотографий: Наташа с мужем
и дочерью, Наташа одна, Наташа с Флорой и Ниной
Сергеевной, Нина Сергеевна одна, Нина Сергеевна с
Виктором и Бенджамином. Пока Александра Васильевна и
Лена рассматривали фотографии, Глеб Трофимович удалился
в свой кабинет, улегся на диван и стал внимательно
перечитывать письмо Наташи.
найти что-то большее, чем было написано, что-то
недосказанное, более глубокий смысл. Некоторые слова и
фразы вызывали улыбку на его взволнованном лице. "Я и
мама, и мы все счастливы, что ты генерал Красной Армии, и
мы гордимся очень, -а внучка твоя Флора просит прислать
твою фотографию, и чтобы ты был в мундире и со всеми
орденами. Я так рада, что ты и Славик живые и что вам
посчастливилось сделать карьеру".
"Сделать карьеру", - мысленно повторил генерал и
задумался.
– Эх, дочурка Наташка, миссис Флеминг! Твой отец
никогда не стремился делать карьеру. Непривычно это слово
для уха советского человека. Карьера, карьерист. Впрочем...
бывает". Он вспомнил сегодняшний вечер у Олега, вспомнил
Брусничкина и Орлова. Но это так, походя, - вспомнил и забыл,
снова обратившись к письму. У него теперь две внучки:
Галинка Макарова здесь, в Москве, и Флора Флеминг там, в
далекой Америке. Мисс Флеминг - внучка генерал-лейтенанта
Макарова. Странно звучит, непривычно для слуха. Ну что ж,
когда-нибудь это не будет странным и непривычным. Это
произойдет тогда, когда рухнет социально-политическая,
идеологическая и экономическая стена между государствами и
народами, исчезнут вражда, недоверие и подозрительность,
когда всеобщее разоружение станет реальным фактом, а
пропаганда насилия и войны во всех уголках мира будет
считаться позорным преступлением против человечества и
строго преследоваться законом. Но наступит ли это время,
победит ли здравый смысл безумство или кучка оголтелых
выродков, хищных и алчных, захлебываясь золотом и
алмазами, ввергнет планету в термоядерный ад, в котором
сгорит все живое, и некому будет владеть ни драгоценными
камешками, ни желтым металлом? Такие мысли в последнее
время все чаще и чаще тревожили его: он хорошо знал
смертоносную и разрушительную силу и мощь оружия,
изготовленного и хранящегося в мировых арсеналах, как знал
и безрассудство заокеанских производителей и владельцев
этого оружия, предпочитающих держать мир на грани войны.
Он хорошо помнил слова бывшего министра обороны США
Роберта Макнамары, сказанные им в палате представителей:
"Жизненно важной задачей наших стратегических ядерных сил
является их способность обеспечить гарантированное
уничтожение... уничтожение, скажем, одной трети или одной