Бородинское поле
Шрифт:
пухлые алые губы его исказила высокомерная улыбка. Взгляд
Коли ему показался оскорбительным, и в Брусничкине
заговорило мужское самолюбие. Порывистым движением он
налил себе рюмку водки и стоя; не говоря ни слова, выпил. Это
была демонстрация, слишком откровенная и неумная.
– Посуда бьется к счастью, - спокойно сказал Олег и
встал, держа в руках наполненную рюмку.
– Я отвечу на ваш
вопрос, Дмитрий Никанорович. Сильнее и
врезалась в память битва за Москву, суровая осень сорок
первого на Бородинском поле. Бои были и потом - в сорок
втором и в последующие годы, - тяжелые бои; ранение,
госпиталь. Многое улеглось в памяти, кое-что выветрилось, но
сражение у стен столицы, Бородинское поле запечатлелось в
памяти сердца навсегда, словно отлито из нержавеющей
стали.- Это верно, - негромко подтвердил Глеб Трофимович и
одобрительно закивал крупной головой.
– Об этом и Жуков говорил, - так же вполголоса напомнил
Думчев.
Олег, не обращая внимания на одобрительные слова
генералов, продолжал:
– Я не однажды спрашивал себя: почему так? И кажется,
понял. В битве на Бородинском поле решались не просто
военные, тактические и стратегические, задачи. Решалась
судьба... главный идеологический вопрос нашей жизни, нашего
бытия. Судьба прошлого, настоящего и будущего. Бородинское
поле выступало глубоким символом.
Он сделал паузу и обвел жарким и чуточку задумчивым
взглядом всех присутствующих. Цветущий и обаятельный,
умеющий держаться с достоинством и тактом, он внушал к
себе уважение.
– Случайно или не случайно, - продолжал приветливо и
твердо, - сегодня здесь собрались участники боев на
Бородинском поле, мои друзья-однополчане: Глеб Трофимович
и Александра Васильевна, Николай Александрович, Леонид
Викторович и Коля. Впрочем, Варя работала на строительстве
оборонительных сооружений непосредственно на
Бородинском поле... Я предлагаю этот тост за вас, солдаты
Бородина, за ваше здоровье.
Все выпили, но Олег продолжал стоять. После
небольшой паузы он снова заговорил:
– Я не закончил свою мысль. Мне кажется, что
Бородинская битва, в большом, широком смысле, не
окончилась ни тогда, в сорок первом, ни в сорок пятом. Она
продолжается. Продолжается в плане идеологическом,
политическом, дипломатическом. Продолжается сегодня, и мы,
все здесь присутствующие, участвуем в этой битве. Потому что
архитектура - это тоже часть идеологии, и высотные здания, о
которых мы часто говорим, и гостиница "Россия"
на переднем крае этой борьбы. И будем откровенны: если
тогда, в годы войны, мы все находились на одной стороне
фронта, то сегодня, к великому сожалению, некоторые
оказались по другую сторону баррикад...
– И здесь присутствующие?
– прервал его недружелюбно
Брусничкин. А по лицу Орлова, словно тень от облаков,
пробежала ничего не говорящая улыбка.
– О присутствующих не говорят, - мягко и сдержанно
ответил Олег, но изрядно захмелевший Брусничкин уловил в
его ответе скрытую иронию.
– Почему же? Скажите, сегодня вам все дозволено,
сегодня ваш праздник, вы юбиляр, хозяин, - настаивал
Брусничкин слегка заплетающимся языком.
Варя предупредительно и укоризненно посмотрела на
мужа, и взгляд ее призывал к благоразумию. Олег понял этот
взгляд, но сознание собственной правоты и задиристый тон
Брусничкина подмывали его на обострение. Какие-то секунды
он мучительно боролся с собой. Уголки губ его дрогнули, злой
свет вспыхнул в его больших лучистых глазах. Он посмотрел
на Ариадну и увидел в ее глазах испуг.
Совершенно трезвая, Ариадна мгновенно оценила
назревающий конфликт, стремительно встала с фужером вина
и, подняв его высоко над столом, торжественно провозгласила:
– Предлагаю тост за настоящих мужчин!
– Правильно, Ариадна Павловна, - решительно
поддержала Варя, и лицо ее просияло тихой радостью.
– За
мужчин!
Штучко облегченно вздохнул. Коля, огорченный тем, что
все мирно уладилось, посмотрел на Ариадну с досадой,
сделался мрачен и молчалив. Орлов всем своим видом
выражал учтивое безразличие и погружался в себя, а его
супруга испытывала легкое смятение. Валя, чокаясь с
Думчевым и Колей, одобрительно улыбаясь, негромко сказала:
– За вас, настоящие мужчины, - и отпила несколько
маленьких глотков золотистого токая. Она не желала острой
стычки Олега с Брусничкиным. Олег, чувствуя настроение
гостей, почтительно развел руками и сел. На розовом
приветливом лице его распласталась вежливая улыбка.
Тост Ариадны тем не менее не ввел Брусничкина в
заблуждение. Он считал, себя глубоко оскорбленным, ему
казалось, что Олег имел в виду именно его, говоря о тех, кто
оказался по другую сторону идеологических баррикад. И он
должен, обязан расквитаться или, по крайней мере, заставить