Бородинское поле
Шрифт:
эти высокие материи, когда есть совсем реальное,
определенное: там, в далекой Америке, у него есть родная
дочь, внучка, зять. Возможно, есть и сваты. О родителях мужа
Наташа ничего не написала. Любопытно, кто они и что? Что ни
говори, все же родня. Новая страничка биографии.
Собираются приехать в Москву туристами. Что ж, он,
Глеб Макаров, будет очень-очень рад повидать дочь, внучку,
зятя. А Нина? Что она, как? Только одна
Наташином письме - должно быть, сама Нина продиктовала.
Конечно же ему хотелось бы повидаться и с ней, поговорить,
вспомнить, посетовать на судьбу, порадоваться за детей. И
потом... она мать Святослава. Неужели ей не хочется повидать
своего первенца? Такого Глеб Трофимович не допускал: он
хорошо знал свою первую жену - она имела доброе
материнское сердце.
Мысли его прервала Александра Васильевна - она
вошла с толстой бандеролью в руках, сказала:
– Вот, еще утром почтальонша принесла, Лена
расписалась, а тебе не сказала, глупая девчонка.
– Прости, папуля, забыла, мы спешили с отъездом! -
прокричала из своей комнаты Лена.
Глеб Трофимович отложил в сторону увесистый пакет,
прочитал обратный адрес, и строгое, сосредоточенно-
задумчивое лицо его вдруг, как молнией, осветила ясная
радость. Глаза оживленно заблестели.
– От маршала Жукова, - сказал он и почтительно
прибавил: - От Георгия Константиновича.
Он торопливо вскрыл пакет и извлек книгу, которая в то
время была сенсацией: "Воспоминания и размышления".
Открыл титульный лист и прочитал на нем дарственную
надпись, сделанную твердой рукой:
"Герою битвы за Москву генералу Макарову Г. Т.
Дорогой генерал! В сущности, вся наша жизнь есть
Бородинское поле, на котором решается судьба
Отечества.
Г. Жуков".
За всю свою жизнь, яркую и содержательную, генерал
Макаров получал много всяких подарков от друзей и
сослуживцев, от начальства и родных по случаю дня
рождения. Среди них были разные: и дорогие хрустальные
вазы, и настольные часы, впаянные в увесистый кусок янтаря,
и первоклассный магнитофон, и отличная кинокамера.
Подарки всегда приятно получать: в них видишь не просто
вещь, иногда дорогую, но совсем ненужную. В них прежде
всего - знак внимания и уважения, память друзей. Но такого
подарка, как этот, Глеб Трофимович еще никогда не получал и
радости такой давно не испытывал. То, что знаменитый
полководец, народный герой, вспомнил его, командира полка,
каких было
глубины души растрогало и заслонило, отодвинуло на задний
план все события дня - и юбилей Олега Остапова, и даже
письмо из Америки. Несказанное чувство радостного
волнения, переходящее в восторг, охватило его, до краев
наполнило душу, и он, показывая книгу жене, говорил
дрогнувшим голосом:
– Ты только посмотри, Сашенька! Вот это да-а! Какой
человечище! Вспомнил. Это же чудо! Сам Жуков Георгий
Константинович! А надпись - какая мысль! Прочти, вдумайся:
вся наша жизнь - Бородинское поле, на котором решается
судьба Отечества. Что это значит? А то, что битва за судьбу
Отечества продолжается, только она принимает разные
формы. Помнишь у Блока: "И вечный бой! Покой нам только
снится..." Да, Сашенька, нет покоя бойцам, потому что время
беспокойное, трудное время.
Он внезапно умолк. Потом резко прихлопнул книгу
"Воспоминания и размышления" широкой ладонью с
растопыренными крупными пальцами, поднял на жену вдруг
повеселевший взгляд и, как непоколебимо честный человек,
сказал, щуря лукавые глаза:
– Тут есть интересные высказывания Жукова о Сталине.
Мне говорили. Что ж, будем читать. Это очень важно для
истории - что говорит один полководец о другом полководце.
Александра Васильевна замечала, что в последнее
время муж все чаще предавался подобным размышлениям
вслух. Он испытывал потребность излить свою душу,
высказать наболевшее. Для этого пользовался самым
неожиданным предлогом. И потому она не очень удивилась его
словам о Сталине. Она понимала, что разговор о Жукове еще
впереди, когда будет прочитана книга. В жизни генерала
Макарова эти две выдающиеся личности занимали особое
место. К ним у него было свое, особое отношение. В его
кабинете на стене, в бронзовой рамочке, висела фотография:
генералиссимус Сталин и маршал Жуков стоят на трибуне
Мавзолея во время Парада Победы. Они с гордостью смотрят
на проходящие по Красной площади сводные батальоны всех
фронтов, возглавляемые маршалами и генералами. На фото
только Сталин и Жуков да частичка гранитной трибуны. Есть
что-то глубоко символическое в этом снимке, по крайней мере
это больше, чем кадр великой истории. Макаров дорожил этой,
как он считал, уникальной фотографией. Но еще больше он