Бородинское поле
Шрифт:
прогрессивного человечества. Здесь все должно быть
подчинено строгой, хорошо продуманной гармонии
прекрасного и полезного для простого человека. Здесь не
должно быть места трущобам, тесноте каменных мешков, где
люди задыхаются от нечистот и газов. Американские
небоскребы - типичное детище капиталистического общества,
и они нам не пример. Мы создадим новые проспекты, улицы и
площади, но создадим их по-нашему, по-социалистически.
Он
испытующим взглядом, и в глазах его вспыхнули колючие
огоньки. Продолжал уже резче:
– Москву будем строить. Но мы сохраним ее
традиционный, исторически сложившийся... - он запнулся,
очевидно подыскивая наиболее удачное слово, сказал: -
...характер. Москва - русский город, со своим национальным
архитектурным лицом.
И опять задумчивая пауза и опущенный вниз взгляд.
Потом резко поднял глаза на Дмитрия Никаноровича,
прочертил в воздухе мундштуком трубки:
– Скажите, товарищ Никулин, какие деревья вы
собираетесь высадить в центре Москвы?
– Мы советовались с учеными-ботаниками и решили, что
в условиях Москвы наиболее приемлемы липы, - ответил
Никулин.
– В каком возрасте будете высаживать?
– Тридцать - сорок лет, товарищ Сталин.
– А где возьмете такие деревья? У нас есть питомники?
–
снова спросил Сталин, и голос его звучал мягко и
снисходительно.
– Питомников нет, товарищ Сталин, но в Курской и
Воронежской областях такие липы есть. Попробуем взять там.
Сталин подошел к аппарату ВЧ и попросил соединить его
с первым секретарем Воронежского обкома. И уже в трубку:
– Здравствуйте! Мы тут с москвичами обсуждаем вопрос
озеленения столицы. Нужны липы в возрасте сорока лет.
Говорят, у вас есть такие. Есть? Очень хорошо. Надо помочь
товарищам москвичам.
И Никулин вспомнил, как уже на третий или четвертый
день после этого разговора в Москву вошла колонна
автомашин, груженных сорокалетними липами, корневища
которых были аккуратно упрятаны в деревянные ящики. И
тотчас же эти липы сажали на улице Горького и в Охотном
ряду, на центральных площадях. И переселенцы из-под Курска
и Воронежа прекрасно прижились в Москве.
Поговорив с Воронежем, Сталин продолжал, все так же
расхаживая вдоль длинного стола:
– Вы сказали о Садовом кольце: вырубили деревья. Нас
ругают москвичи за такое браконьерство.
– И, точно не желая
бередить больную рану, поспешно заговорил, глядя на
Никулина уже добродушным, мягким взглядом: - Что касается
Садового
Проезжая часть по этой кольцевой и оживленной магистрали
не успевала пропускать транспорт, который резко увеличился и
будет увеличиваться с каждым годом. Нельзя забывать об
общественном транспорте. Это сложная, чрезвычайно важная
и первостепенная проблема. Не решив ее положительно, мы
не можем говорить о благоустроенности города. Хочу обратить
на это ваше внимание. Мы не можем считать нормальным,
когда люди, наши советские люди, рабочие и служащие, по
пятнадцать-двадцать минут стоят на трамвайных и
троллейбусных остановках, нервничают, а затем в
переполненных вагонах теряют здоровье, на восстановление
которого мы тратим огромные средства. В конце концов,
налаженная работа общественного транспорта - это здоровье,
хорошее настроение и продуктивная работа людей на
предприятиях и в учреждениях.
Спустя четверть века Никулин с грустью и сожалением
думал, что проблема общественного транспорта в столице не
решена до сих пор, что по-прежнему на троллейбусно-
автобусных остановках люди подолгу ждут переполненные
машины, теряют время и здоровье...
Ярославское шоссе сверкало рубиновыми точками
убегающих в сторону Москвы автомашин. Встречные были
редки. Жена дремала, шофер молчал. И Дмитрий
Никанорович продолжал предаваться воспоминаниям.
У железнодорожного переезда образовалась длинная
вереница автомашин. Стояли долго. Водители в сердцах
ругали этот "чертов переезд" у Мытищ. Рядом, над железной
дорогой, строился шоссейный путепровод. Строительство
велось быстро, и Никулин с удовлетворением отметил про
себя: скоро здесь не будет светофора и дорогостоящих
простоев автомашин у шлагбаума. Это хорошо. А вот
городской общественный транспорт - уязвимое место Москвы.
Все еще не хватает троллейбусов и автобусов, все еще
безалаберно работает диспетчерская служба: на одних
маршрутах густо, на других - пусто.
– Что так долго стоим?
– подала голос жена.
– Переезд, - ответил Дмитрий Никанорович.
– Два поезда пропустили, ждем третьего, - пояснил
шофер и прибавил: - А генералы нас обогнали.
– Что за генералы?
– не понял Никулин.
– Да эти, что были у Олега Борисовича.
"Выходит, и они выехали вслед за нами", - подумал
Никулин. Теперь мысли его перешли на Макарова и Думчева.