Бородинское поле
Шрифт:
слишком самонадеянного Остапова поставить точки над "i" и
довести разговор до конца.
Борис Всеволодович не хотел скандала в своем доме,
тем более в такой праздничный день - юбилей сына. Он знал
прежнего Брусничкина по непродолжительной совместной
работе в военном госпитале осенью сорок первого, знал и
Брусничкина послевоенного образца по нелестным рассказам
сына. Он был совершенно независим во взглядах и суждениях,
не всегда разделял
Олега. Тем не менее Брусничкин не вызывал в нем симпатии:
как тот, давний, военного времени, так и в особенности
настоящий - самоуверенный и заносчивый деятель,
примазавшийся к архитектуре по воле случая или холодного
расчета. Поймав в глазах Брусничкина беспощадную
решимость, Борис Всеволодович поднялся, весело посмотрел
на Леонида Викторовича и заговорил густым басом:
– Друзья! Я хочу провозгласить тост за нашего
уважаемого председателя, президента или, по-кавказски,
тамаду, который отлично справился со своими весьма и
весьма сложными обязанностями. Я давно знаю Леонида
Викторовича, без малого тридцать лет, знаю его как бойкого
организатора, веселого и находчивого. Позвольте от вашего
имени сказать ему спасибо и выпить за его здоровье.
Знал старик Остапов слабинку в характере Брусничкина -
самовлюбленность и тщеславие - и вовремя ударил по
струнам этой слабинки. Струны зазвенели и высекли на
плоском холодном лице Леонида Викторовича веселый блеск и
умиление, а толстые алые губы его задрожали в жалкой
улыбке, и он засмеялся с притворной обидой:
– Как я понимаю, за тамаду пьют последний тост. Таков
обычай. Выходит, вы решили мне дать отставку.
– С почетом на пенсию, - насмешливо улыбнулся Думчев.
– По возрасту и состоянию здоровья, - колюче добавила
Ариадна.
В глазах Брусничкина, устремленных в пространство,
потухла веселая искра, он лишь мельком с укором взглянул на
жену и сказал вялым голосом:
– Согласен, согласен, уйду не ропща, без гнева и печали.
И он действительно ушел неуверенной походкой,
цепляясь за предметы, попадавшиеся на его пути. Варя на
правах хозяйки вышла вслед за ним и предложила ему
отдохнуть в одной из комнат. Отставной тамада не возражал.
Дело шло к финишу. Постепенно гости начали выходить
из-за стола, разбрелись по саду группками, потекли уже не
общие разговоры. Встревоженный Штучко упрекал дочь:
– Ты выпила фужер вина, целый фужер!
– Выпила, - отчужденно и резко соглашалась Ариадна.
– А как же ехать? Ты за рулем!
– Я не поеду:
– Ну а обо мне ты подумала? Мне завтра на работу, у
меня совещание. Я не могу опаздывать на совет, - напомнил о
себе Штучко.
Но Ариадна быстро нашла выход из положения,
предложив Орловым "прихватить попутный груз". Валя
уезжала на электричке.
– Тебя Коля проводит до платформы. Вместе с ним и
поедете, - сказала Варвара Трофимовна, вручая ей гвоздики.
– Коля? Где Коля?
– позвал Олег.
Коли не было, Коля куда-то исчез. Пришлось Олегу
провожать Валю. До платформы двадцать минут нормальной
ходьбы, а они шли полчаса. Шли медленно и большей частью
молчали. Молчали потому, что многое хотелось сказать друг
другу, но необходимые слова еще не созрели, их время не
пришло.
– Как с эскизами?
– спросил Олег. Речь шла о фресках и
мозаике для подгорской гостиницы.
Эскизы готовы, но меня гложут сомнения.
– Надо посмотреть и решать. Сроки поджимают.
– Хочу посоветоваться.
– Приноси в мастерскую, посоветуемся.
– А может, лучше домой к вам?
– В мастерскую, - определенно решил Олег.
И снова пауза, долгая, волнующая и приятно-
напряженная. Краткие реплики о Брусничкине, мимолетные,
гаснущие фразы о том о сем между долгими,
многозначительными паузами. На платформе, когда
показалась вдали электричка, он торопливо и взволнованно
выдохнул:
– За розы еще раз спасибо. Дивный букет. Я сохраню
его... Брусничкин не просыпался. Ариадна сказала Варе:
– Теперь до утра никакие громы его не разбудят. Хоть из
орудий стреляйте.
В ответ Варя спросила:
– Вам постелить в этой комнате или на террасе?
– Я, пожалуй, уеду домой: завтра мне на работу.
– А как же ГАИ?
– Все давно улетучилось. Подумаешь, фужер вина!
Варя не стала отговаривать: в конце концов она лучше
себя знает, не ребенок. И Ариадна уехала тихо, простившись
только с Варей. На опушке леса к ней в машину сел Коля.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1
Вечерняя прохлада проникла и в салон "Волги". Сидящий
рядом с водителем Дмитрий Никанорович, обернувшись назад,
спросил жену:
– Тебе не холодно? Не продует? А то закрою.
– Нет, нет, Димуша, я немножко подремлю, - ответила
жена, кутаясь в пуховый платок. На ней была теплая кофточка.
Вдруг спросила: - Как тебе понравились генералы?
– И сама же