Бородинское поле
Шрифт:
думами о сыне. Из темноты, точно из-под земли, перед ним
возникла фигура бойца. От неожиданности Глеб вздрогнул.
"Фигура" заговорила таинственно, вполголоса:
– Товарищ подполковник, разрешите обратиться по
личному вопросу?
– Ты, Акулов? Что случилось? Говори, - раздраженно
спросил Глеб.
– Товарищ подполковник, вот тот танк, что у дороги на
Шевардино, он совсем целехонький, только что разутый -
гусеница совсем слетела.
исправности. Мы когда с младшим лейтенантом Думбадзе
осматривали, я проверял. И снарядов порядком, и патроны
есть.
– Так. Ну и что? При чем тут личный вопрос?
– В голосе
Глеба все еще звучали недовольные ноты.
– А я, товарищ подполковник, могу и за наводчика и
заряжающим могу.
– В немецкий танк?
– Ага.
– Идея неплохая, но у тебя есть свой начальник. Поговори
с ним. Если разрешит, я возражать не стану.
– Я говорил.
– Ну и что? Не отпускает?
– Я вообще просился на батарею. Хоть заряжающим, хоть
подносчиком.
– Надоело в ординарцах ходить?
– Не то что надоело, товарищ подполковник. Когда был
Александр Владимирович... - Акулов многозначительно
оборвал фразу.
– Что тогда?
– Тогда другое дело... Мы с ним поклялись, что с
Бородинского поля не уйдем.
– Что ж, он сдержал свою клятву, - как-то само собой
сорвалось у Глеба.
Ему вспомнился разговор с покойным комиссаром.
Гоголев тогда действительно сказал, что с Бородинского поля
мы не уйдем. А что, может, так и будет!.. Но почему Акулов об
этом вспомнил сейчас? Не сработался с новым начальством?
– И я сдержу, - после длительной паузы тихо, но твердо
сказал Акулов.
– Ты о чем? Ах да, о клятве. Хорошо, Кузьма, насчет
танка подумаю, с комиссаром посоветуемся и решим. Не ты,
так, может, кто-нибудь другой.
– Товарищ подполковник, это должен сделать только я, а
не кто-нибудь другой.
Глебу хотелось по-командирски оборвать бойца, сказать
резко: "Все, Акулов, слишком много говоришь", - но он не
сделал этого, полюбопытствовал:
– Почему именно ты?
– Я за Александра Владимировича обязан с фрицем
рассчитаться. И чтоб с лихвой. Чтоб в Берлине не одна фрава
слезами умылась.
Появление Полосухина оборвало их диалог. Комдив
прибыл на КП Макарова хмурый. Он ехал из района Артемок, и
по его виду Глеб догадался, что у Воробьева дела плохи. Но
то, что, войдя в блиндаж, он ни с кем не поздоровался,
насторожило Глеба. Такого за Полосухиным
Метнув в Макарова короткий взгляд, комдив распорядился:
– Прикажите посторонним выйти.
В блиндаже кроме Макарова, Брусничкина и Судоплатова
были командиры дивизионов Князев и Кузнецов, а также
Думбадзе. Трое последних, не дожидаясь приказания
Макарова, молча удалились. Начальник штаба сделал было
неуверенное движение и вопросительно взглянул на комдива.
Тот скользнул глазами по Судоплатову и Брусничкину и сказал:
– Вы останьтесь.
– Потом до предела, как тетиву, натянув
паузу, строго спросил, переводя тяжелый взгляд с Брусничкина
на Макарова: - Почему, а точнее, по чьему приказу дивизион
Князева оставил позиции? И почему об этом я узнаю не от
вас?
– О дивизионе Князева шел разговор с генералом
Говоровым, которому я докладывал обстановку, - начал
спокойно Макаров, не сводя с комдива открытого взгляда. -
Командарм приказал товарищу Брусничкину выехать в
дивизион, на месте выяснить, целесообразно ли оставаться
там, в тылу у немцев, дивизиону, и принять решение.
– Значит, это вы приняли такое решение - снять дивизион
с занимаемых позиций?
Полосухин быстро взглянул на Брусничкина, тот смутился
под его колким взглядом, быстро, второпях проговорил:
– Я встретил дивизион, товарищ полковник, уже в пути.
Капитан Князев самовольно оставил позиции. Больше того, он
оставил часть пушек.
– У Князева не было другого выхода, товарищ комдив, -
перебил Брусничкина Макаров. - Отряд ополченцев и
курсантов, который взаимодействовал с дивизионом, понес
большие потери и, когда немцы его обошли, начал отходить. У
Князева кончились боеприпасы. Были раненые. Он даже все
пушки не смог вывезти, потому что лошади были перебиты.
Оставленные пушки, разумеется, приведены в негодность.
– Нужно было своевременно обеспечить дивизион
снарядами, - сказал с раздражением Полосухин.
– Накануне мы доставили им снаряды. Днем был
сильный бой. Но если бы и оставались у них боеприпасы, без
отряда добровольцев дивизион долго не смог бы
продержаться.
– А вам известно, что отход вашего дивизиона и группы
добровольцев, которые отвлекали на себя силы немцев,
поставил в тяжелое положение отряд майора Воробьева? -
Голос Полосухина все еще строго звенел.
– Извините, товарищ комдив, - сдерживая волнение,