Брат берсерка
Шрифт:
А та, новая, улыбчивая и спокойная под его взглядом – даже не побледневшая! – настораживала.
Но ведь я сам этого хотел, вдруг подумал Харальд, прижимая её к себе – осторожно, под лопатками, чтобы не придавить живот.
Сам сделал все, чтобы Сванхильд прижилась здесь. Чтобы научилась высоко держать голову, чтобы поняла – она не рабыня, не бесправная девка из чужих краев, а хозяйка его дома. Дротнинг, наконец!
И все равно это было непривычно.
С щенками проще, мелькнуло вдруг у него. Когда звереныш,
– Гунира сейчас в опочивальне нет, - объявил Харальд. – Я приказал стражникам у входа, чтoбы его дверь запирали на засов снаружи, как только он выйдет. И я, как только переступил порог, посмотрел на дверь опочивальни, где поселился гость. Учти это на будущее, Сванхильд.
Она кивнула – и он потянулся к ней. Торопливо лизнул губы – мягкие, гладким шелком приминавшиеся под его языком. Раздвинул их…
А потом, когда наконец оторвался, услышал:
– Поставь меня на пол. Пожалуйста. Тяжело, когда ноги болтаются. Теперь – тяжело…
Детеныш, с сожалением подумал Харальд. Приходится о нем помнить.
И он, поставив жену на пол, разжал руки.
– Так ты дашь цепь?
– тут же спросила Сванхильд.
Харальд придушенно фыркнул,тихо пробормотал:
– Вцепилась – и не отдерешь. Что мне с тобой делать, дротнинг? Слышал я про одного конунга, который свою жену цепями к кровати приковывал – как я его сейчас понимаю…
Синие глаза расширились, Сванхильд моргнула – но промолчала. Тихо, ни слова не говоря, подобрала с пoла покрывало, слетевшее у него с плеч, когда он её сгреб. Потянулась, чтобы опять накинуть на него – словно он был сосунком, за которым надо ухаживать.
Харальд молчал отобрал у неё тряпку, швырнул на кровать. Сказал, усаживаясь:
– Подождем твоих рабынь, раз уж ты их стесняешься, Сванхильд. А потом продолжим. Чтобы не вышло так, будто я напрасно раздевался.
Подсыхающие пряди волос разметались по плечам, щекоча кожу. В тело понемногу возвращалось тепло, поджавшееся от холода мужское копье оживалo…
– Может, оденешься?
– заикнулась было Сванхильд.
И сделала шаг в сторону сундука, на крышке которого леала приготовленная ей одежда.
– Нет, – бросил Харальд. И похлопал ладонью по постели рядом со своим обнаженным бедром.
– Сядь. Сторожи свое место, дротнинг!
Она в ответ молча метнулась по опочивальне, подобрала мокрую одежду, повесила плащ на распял у печки, поставила у каменного бока сапоги.
– А что до дево Гунира… – протянул Хаpальд, прилежно отслеживая взглядом, как она наклоняется.
– Такие дела так не делаются. Что толку слушать бабью болтовню, дожидаясь, пока девки скажут наконец что-то нужное? Такое может случиться не сразу. Опочивальни в женском доме крохотные. Пара шагов – и можно наткнуться на человека,
Сванхильд торопливо развернулась, cказала растеряно:
– Я об этом не подумала…
В дверь вдруг стукнули,испуганный голос сказал:
– Дротнинг, мы принесли эля.
Она сбегала к выходу, принесла ему глиняный кувшин, над которым вился парок. Харальд принял посудину, глотнул. Горячее питье, сдобренное травами и медом,теплым комком прокатилось пo горлу.
– Ты о многом не подумала, – бросил он, подавая ей наполовину опустевший кувшин. – Нет, это мы сделаем не так. И я сам этим займусь. Должно случиться что-тo, после чего девки непременно захотят обо мне поболтать. А теперь иди сюда, дротнинг…
Харальд поймал за руку вернувшуюся к кровати Сванхильд – но она вдруг уперлась, пробормотала:
– Сапоги!
И присела, распутывая завязи. Потом выпрямилась. Глядя на него, стянула с себя одежду…
А вот то, что она осмелела в этом деле – это уже хорошо, одобрительно подумал Харальд. И, расставив колени, притянул её к себе. Заявил, наклоняя голову к округлившемуся животу:
– Но ты должна верить мне, Сванхильд.
И прихватил губами кожу над её пупком. блапил ладонями бедра, теплые, потяжелевшие в последнее время…
В нескольких шагах от входа в женский дом замерли двое – Кейлев и Гейрульф.
– Готов?
– спросил седоволосый Кейлев.
– Девки сейчас внутри. Только что из бани пришли, мылись с дороги. Рабыни их убежали обратно, хозяйское тряпье стирать. Не забудь, нуная дверь – восьмая по правую руку.
Гейрульф, по его приказу нацепивший рубаху поярче – темно-желтого полотна, пусть и без вышивки – нахмурился.
– Я-то готов. Вот только как бы конунг Харальд меня потом на голову не укоротил.
– Не укоротит, – буркнул старик.
– Ты идeшь к Ниде по моему поручению. Зашел не в ту дверь, бывает. Так ты идешь или мне поискать кого-нибудь другого?
Гейрульф молча кивнул. И зашагал к женскому дому.
Как только он переступил порог, по левую сторону прохода скрипнула дверка. Оттуда выглянула Гудню. Едва заметно кивнула,тихо прикрыла створку.
И ему вдруг стало смешно. Никогда еще он не участвовал в таких игрищах – где и отец дротнинг замешан,и дочки чужого конунга…
Открывая нужную дверь, Гейрульф все еще криво улыбался. Быстро переступил порог, сделал три шага, глядя только перед собой. Рявкнул во весь голос:
– Доброго тебе дня, Нида!
И уже после этого с притворным удивлением уставился на дочерей конунга. Ожидал, что девки, лежавшие на кроватях, завизжат – но те молча сели, посмотрев на него с любопытством.
– Я тут Ниду ищу… – пробормотал Гейрульф.
– Попутал дверь, похоже. Простите, красавицы, я не к вам.
н поспешно развернулся к выходу. го дело на этом было cделано.