Брат, мой брат
Шрифт:
По телу идёт ждущая судорога, и на долгом выдохе я отталкиваю Витьку от себя. Чтобы он бухнулся на жестковатый диван. И дал мне стянуть с него его чёртову футболку. Потом, вспоминая, как моя рука недавно дрочила его член, отскакиваю назад и упираюсь в него ягодицами. Всё такой же твёрдый и крупный. Упираюсь посильнее, чтобы Витькину руки требовательно схватились за мою талию, а голова запрокинулась.
Всё приходится делать самой. И стаскивать Витькину штаны. И выпутываться из своих шорт.
Зато теперь он мой.
Хватаю Витькины ладони и с силой прижимаю к дивану. Хотя
Из другой комнаты слышится шевеление — кажется, скрип пружин, на которых ворочаются. Приходится не без злости притихнуть и даже пригнуться ниже. Но страсти внутри тела меньше не становится, даже наоборот. А ещё из-за передышки я могу почувствовать, как прохладно испаряется с кожи пот. И возникает желание накинуть на спину одеяло.
Теперь мы — в шалаше. Упираюсь Витьке руками в грудь. Он тяжело и прерывисто дышит. Хватается то за мои бёдра, то за грудь. А потом резко спускается ниже, ещё ниже и в конце концов большими пальцами проскальзывает между половых губ.
Меня сразу выгибает от сладкой судороги, прогульнувшейся вверх. И Витька ещё и добавляет, нарочно стимулируя эту же точку. Кажется, ещё немного, и я кончу. Поэтому соскальзываю с его пальцев — в промежности неприятно тянет, волна оргазма, даже едва зародившись, мелькает своим неразрешением. А я приподнимаюсь и почти наощупь проскальзываю на Витькин член.
Входит легко и быстро. И стенки вагины чувствительно посылают по телу приятные сигналы. Хочется ещё. И глубже.
Я елозю вперёд и назад, вверх и вниз. Влажные звуки нашего соприкосновения застревают в ушах. При особенно глубоких фрикциях Витька не сдерживается и начинает стонать. Что на самом деле смерти подобно — родительская комната совсем рядом. Так что я наклоняюсь и спешу закрыть его рот поцелуем.
Витька тут же хватаем меня, стискивает и прижимает ближе. И уже сам начинает двигаться. Слишком быстро, и у меня перехватывает дыхание. И я дурею от быстрых и сильных волн, подчиняющих себе моё тело. Зажмуриваюсь, хоть и всё равно нифига не вижу. И только остро ощущаю Витьку и внутри, и снаружи.
Мы — единый организм. Или оргазм.
Я ощущаю, как мой лоб бухается ему на грудь. Носом дышать не получается — слишком сильный пульс, задыхаюсь. Приходится ртом ловить тёплый, солоноватый воздух. Между ног — исступление. Я плотнее сжимаю бёдра, чтобы стенками влагалища лучше почувствовать Витькин член. Он пульсирует, отчего мне становится ещё тягучее и ещё приятнее. Сердце практически растягивается от пульса. И сильный, мощный оргазм сотрясает меня, поджимая всё внутри и заставляя чувствовать только жар и сперму. И то, как все силы стекают с плеч. Потом со всего тела. По бёдрам сползает тягучая влага.
Безмятежное расслабление, граничащее со счастьем звенит в затылке. Я упираюсь спиной в мохнатую, неприкрытую постельным бельём спинку стула и пялюсь в пустоту. Ощущаю победную радость от того, что нас с Витькой не подловили, и мы успели всё сделать. И в то же время живот внутри сжимает остатками возбуждения от мысли, что было бы, если…
Теперь,
Мать, без задней мысли, заходит в комнату. Зачем-нибудь, не знаю. Лупает по выключателю… Или даже без этого. Просто замирает в проходе. Она сразу понимает, что происходит. Но не может в это поверить, предпочитая в первые секунды думать, что она что-то не так поняла… Нет, поняла она всё правильно. Я знаю это. И она знает. Я смотрю на её тёмные очертания, и продолжаю двигаться верхом на Витьке. Потому что уже не могу остановиться. И потому, что адреналин в крови только обостряет все мои ощущения.
Она видит меня. Видит, как я занимаюсь сексом. Слышит моё шумное дыхание. И не может ничего сделать…
Хотя нет, зная матушку, всё будет совсем не так. Она поднимет шум, крик, примется, как барабашка бегать по квартире и истерить, не зная, что ещё делать. В чуть дополненной и исправленной реальности она непременно сделала бы несколько кругов по стенам и потолку. Непременно сшибла бы парочку шкафов (не нарочно, просто задев). И…
Дальше фантазии у меня уже не хватало. Зато расслабленность перемежалась с радостью от того, что всего этого мы с Витькой лишены. И можно просто лежать, закинув на него руку и ногу (не долго — а то затечёт) и слушать тишину. И его приятное дыхание. И чувствовать, как его пальцы бездумно и успокаивающе перебирают у меня между лопатками.
И не забыть всё-таки одеться перед тем, как засыпать. Но это не сейчас. Попозже.
Глава 4. Стремительное возвращение города N
— Мам… — не совсем решительно позвала я, и Витька дёрнулся ко мне взглядом гораздо раньше неё.
Мы сидели на кухне и пили чай — последнее время мы с Витькой не так часто бываем дома, и можно сказать, что приходим только ночевать. Наверное, поэтому мама начала чаще готовить чаепития. А может, просто радовалась так нашему отсутствию и образовавшемуся у неё свободному времени.
— Что? — спросила мама, поднимая на меня глаза с такими густыми ресницами, что кажется, будто на них прорисованы стрелки.
— А у меня для тебя новость, — сообщила я и бросила короткий взгляд на Витьку. Он зарделся и упёрся глазами в кружку с танком, но возражать не стал.
— Какая? Ты беременна? — вроде постаралась пошутить мама, но голос её всё равно напрягся, а зрачки с глазах, которыми она прошила меня с ног до головы, стали острыми.
— Нет, — успокоила я её, видя на её лице настоящее облегчение. — Другая. Мы…
Скрывать наши отношения поначалу было прикольно. Общая тайна, будто мы заговорщики или шпионы, нас объединяла. Но чем дальше это всё заходило, тем больше мне хотелось поделиться своей радостью с миром. И, кажется, время пришло. Да и Витька не возражает.
— Мы с Витькой встречаемся.
Мне показалось, что кто-то забил невидимой гвоздь между маминых бровей.
— С каким… Витькой? — выдавила из себя мама, и костяшки её пальцев побелели, обхватывая свою кружку.
— С этим, — я кивнула в сторону сводного брата.