Братья
Шрифт:
— Как, ты считаешь, живут христиане в нашем городе? — Император вопрошал негромко, вкрадчиво, будто прислушиваясь к самому себе. Должно быть, поел сытно, теперь пускал соки. А Василий ничего во рту не держал и был доволен. Потому стоял твердо.
— Не знаю, как те, кто во здравии. А я — лекарь, вижу страждущих. С ними общаюсь. — Василий замолчал, прямо глядя в любопытствующее лицо собеседника. И тут, вроде бы, кто подстегнул его. Привык он доверять этому чувству опасности, ходить по краю и за этот край не заступить. А иначе не победить. — Так вот, если спрашиваешь, скажу. Чисто со стороны. На
— Почему? — Император удивился. Впрочем, Василий ему не поверил. Притворщик. Знал он Алексея по его делам. Сколько шпионов разослал, доносят отовсюду. Значит, хочет разговорить. Пусть. Ничего запретного Василий не собирался высказывать.
— Много суеверия и разврата. — Василий еще только взялся обличать, а нужные слова сами просились на язык. Не было с ними затруднений. — Так вот. Много порока. Куда более, чем в других городах. Те только считаются языческими, а порок здесь.
— Говори. — Поддержал император.
— Мужи волосы завивают, подобно женщинам. А те вовсе надевают мужские одежды. И снимают за деньги. Продаются бесстыдно. Личины непристойные. Монахи на корточки садятся и мочатся для смеха перед всем народом, как женщины. Развратники позорят жен, а на их дома рога навешивают для обозрения. Мужьям обманутым каково? Такие ваши нравы.
— Все это мы знаем. — Прервал император, видимо, недовольный.
— Тогда чего ждешь от меня?
Алексей пока разглядывал его, видно, размышляя, продолжать разговор и как, а Василий молчал, довольный собой. Ему не нужно было придумывать. Выбирать наспех. Все это много раз повторял, обращая в свою веру. Какие еще нужны примеры сатанинских игр. И теперь, он видел, слова звучали гневно. И безопасно для него. Ведь он не обнажает корни зла, не ведет к главному, что следует дальше. А клеймит порок. Известное дело, пустое сотрясение, знакомое императору. А главное, главное кто угадает? Насчет этого — молчок.
Но тут император, неожиданно легко добравшись до потаенного, спросил просто. — Я хочу, чтобы ты просветил меня насчет своего учения. За которое заключен теперь в тюрьму.
Вопрос бил, как стрела, в самую цель. Понятный вопрос и очень сильный. Именно его и следовало ожидать с самого начала. Но теперь Василий был озадачен. Слишком ясна просьба, в том и опасность. Хоть без всяких угроз. Они ясно смотрели глаза друг другу. Не было рядом никого. Но Василий был настороже. Хватит. Захлопнешь дверь, потом не отворить.
— Погоди. — Остановил император, видя, что Василий колеблется. — Можешь молчать. Я — император отпускаю тебя. Иди, не медля, сейчас. — Алексей поднял колокольчик, звякнул. — Но если останешься и убедишь меня, что твоя вера чище, знай — найдешь союзника. Такого, что у тебя раньше не было. Многое смущает и меня. Постоянно спорим с латинцами.
Тут Василий, не повернув головы, услышал, как дверь за ним открылась. И деревянные шаги, какие только могут быть у военных людей, отчеканили за его спиной и застыли. — Выведите его отсюда. Выпустите за ворота, пусть идет, куда хочет. Не преследовать, препятствий не чинить.
Вот она — заветная минута. Ведь так он и знал — заключение будет недолгим. Но зачем ему эта свобода, если сейчас могло свершиться то, к чему шел он долгие годы. Сколько
— Решай. — Торопил император. — Ждут тебя.
— Остаюсь. — Выдохнул с силой Василий. — Хочу сказать, что думаю, а ты внимай.
Император смотрел на него задумчиво, будто сам зависел от прихоти старого грязного монаха, топчущего подножие трона. Помолчал еще, махнул рукой, слышно было, как дверь затворилась. Они остались вдвоем.
— Отступники. — Хрипло сказал Василий.
— Кто?
— Латинцы.
— И я говорю. — Подтвердил император.
— Но и здешние не лучше. — Произнес Василий решающие слова. Вышли они легко, только голос пресекся на миг и тут же окреп. А в комнате стало совсем темно. Время долгих весенних сумерек, усиленное игрой цветного стекла, будто сгустилось между ними, подтверждая доверительность и тайну. Только для двоих. Но, казалось Василию, и третий незримо присутствовал, шептал из-за плеча ему в ухо: — Сильно скажи. Не будет более случая обратить императора.
— Живете не по-божески. — Откликнулся на этот голос Василий. — Смущаете, обманываете пустыми службами, что пуще суеверий. В них зло. С ним рядом ходите. В обнимку. Потому что не хотите служить Младшему Сыну, а живете со Старшим. И лоб крестите от его имени.
— Старший? — Удивился император. — Кто таков?
— Старший и есть Сатана. Доподлинный.
— Объяснись. — Приказал император.
— Повторяете вслед за лукавыми иудеями, что Бог создал землю. Твердите их зловредное утверждение, чтобы сбить с толку верующих во Христа. А ведь не так. Было мне явление, яснее, чем вижу тебя сейчас. Сатаниил сотворил землю. Дьявол. Он и есть Старший сын Божеский, отпавший от него. И землю нашу он сотворил, чтобы возвеличиться в гордыне своей. Через творение сущего. Все земли, воды — дело рук Сатанииловых. И сам человек. Все вокруг, куда не посмотришь. Все, кроме одного.
— Говори, чего одного.
— Не смог он человеку душу дать. Просил Отца Небесного помочь завершить свой труд, но Отец распознал злую силу Сатаниилову. И направил на эту землю Младшего сына, искупить творение дьявольское. Имя тому известное — Иисус Христос. Вот кто принес душу. А Сатаниил, когда узнал, тоже поспешил, послал вслед своих слуг — ангелов черных, перекрашенных в белый цвет. С напутствием — отвернуть людей от их назначения, закрыть дорогу к Господу. И удалось. Казнили Христа. Крест для этого ему был послан. Для страдания смертного, но не для искупления.
— Что ты знаешь об этом? — Спросил император резко. До сих пор не перебивал, давал Василию говорить. А того теперь, когда решился, не нужно было подгонять, сам летел.
— Крест, которому вы поклоняетесь — сила Сатаниилова. А то, чем осеняете себя — дьявольская печать. Для того она и дана. Запечатывает ваш ум, глаза, уши ваши, чтобы не слышать, не понимать. Истинно так. Не дает вам взглянуть на жизнь, утопающую в мерзостях худших, чем в канаве для смрадных нечистот. Помыслы свои в ней купаете, желания. Плачет в небесах Христос, а Сатаниил празднует. По виду правите от имени Христа, а исполняете волю Сатаниила. Потому грешите и смерти боитесь. Водят вас слепых по кругу, раз, другой проведут, на третий — в пропасть. А там ад.