Будни феодала
Шрифт:
Подхватил труп подмышки и двинулся вперед. Не спеша… А куда торопиться? Да и неприлично, с покойником на руках…
Первую стрелу монах схлопотал шагов через пять. И еще одну… на десятом шаге. Похоже, решив окончательно запутать привратника Рая. Дважды умереть дело такое, с кем не бывает, но четыре раза подряд — явный перебор.
Кордегардия! А в ней три собрата моего «проводника». Увидев, кто и в каком виде, к ним пожаловал. Монашеская братия оцепенела. А когда труп, после моего толчка, влетел прямо в объятия ближайшего, и вовсе потеряли связь с реальностью.
«Пистоль!»
— Бабах! Бабах!
Чего уж теперь таиться?
«Сабля»
Третий монах, получивший от меня гостинец в виде покойника, только-только сумел от него избавиться. Но в глаза, при этом, у бедняги плескался такой ужас, что удар саблей стал избавлением.
В кордегардии ничего примечательного не обнаружилось. Кроме весьма увесистой связки ключей. В полпуда весом, не меньше. Если что — и за оружие сойдет.
На лестничную клетку выходило двое дверей. И в каждой имелась замочная скважина. Это уже обнадеживало. Паранойя шептала, что пластид… тьфу, заклинание можно и на них наложить. Чтобы только свои могли открывать, но это уже было чересчур сложно. Стража в прихожей, небось, не вечная, меняется хоть через сутки. И что, все время код доступа другой? При чем, вряд ли его накладывают прислужники. Значит, каждый день надо кого-то из высших чинов беспокоить. А они этого, жуть, как не любят. Во всех мирах…
Налево пойдешь, направо пойдешь… Вечная дилемма. Налево приятнее, но чревато последствиями. Направо… А почему бы и не сходить, ломая стереотипы?
Пригляделся к конфигурации замочной скважины, перебрал ключи… Открыл. С четвертой попытки.
И, едва ушел, кувырком в сторону, от удара крестом по голове. Видимо, мое кряхтение и возня с замком были услышаны и правильно расценены. Потому что за дверями меня ждали…
Священник. В красной сутане и с массивным посохом в руке. Посох имел навершие в виде здоровенного креста из желтого металла. Именно им священник и попытался меня благословить.
«Пистоль!»
Одно удовольствие стрелять лежа на спине, когда мишень нависает над тобой, закрывая все обозримое пространство. И хотел бы, никак не промахнуться.
От удара пули в грудь, священник шагнул назад, еще раз… и завалился навзничь. Посох рухнул рядом. С характерным металлическим лязгом. Представив себе, что мог получить этим «плюсом» по голове, я даже вздрогнул. Никакой шлем гусара не спас бы от контузии. Ну а что сделали бы с моим бесчувственным телом, даже додумывать неохота.
И еще одно… Тишина закончилась за этим порогом. Теперь даже вонь ослабела от тех воплей, визга, стонов и рыданий, которые хлынули на меня из-за этих дверей.
Мама родная, куда ж меня занесло на этот раз? Уж не в Преисподнюю ли я вломился, как алкоголик с бодуна в пивную? Может, лучше свалить по-тихому? Пока не налили…
Глава 12
Глава двенадцатая
Вопль, с которым я вскочил на ноги, вполне мог бы сойти и за трубный глас, возвещающий о конце света. Я ошалело водил по сторонам выпученными глазами, а сабля и пистоль в моей руке менялись местами быстрее, чем я успевал как следует сжать ладонью рукоять.
— Тише, тише…
— Успокойся…
Тихий, нежный женский голос обладает успокоительным эффектом независимо от причины возбуждения. Особенно, нашептывания в ухо. А если при этом к тебе еще и прижимаются с двух сторон, ненавязчиво поглаживая в соответствующих
Мысли угомонились и оружие перестало прыгать в руки. Оставалось вздохнуть и задать классический вопрос: «Что это было?».
Ага, совсем за дурака меня держите. Раз спросишь, другой… глядишь, уже и смирительную рубашку несут.
— Все хорошо, девочки. Я в норме… Сон приснился… Очень яркий… Блин, как наяву.
— Сон, говоришь… — невесть откуда возникшая Оксана раздвинула «сестричек» по сторонам одним движением бровей и взяла мою голову в ладони.
Ух, ты! Ладошки у ведуньи как лед, лучше для компресса и не придумать. Особенно, после серьезного застолья. Надо запомнить и взять на вооружение.
— Это не сон, атаман… — Оксана выглядела встревоженной. — Это либо воспоминания, либо пророчество. Расскажешь, что увидел?
Хотел отмахнуться, но посмотрев вокруг, убедился, что разбудил всех. И не только девушек. Значит, надо как-то компенсировать. Чтобы не считали командира полоумным и припадочным. Плохо для имиджа.
— Ну, раз мы уж все равно не спим… Только, чур время зря не терять. Кто слушает — тот слушает, остальным готовить завтрак и собираться в путь. Мамай, как считаешь: до обеда к Маслову броду доскачем?
На этот раз характерник даже палец облизывать не стал, просто кивнул.
— Отлично… Тогда, слушайте…
Руководствуясь правилом, что если рассказывать, то обо всем, иначе запутаешься — стал излагать товарищам все три сна. Предварительно указав, что это никоим образом не связано с моим прошлым, потому что ничего такого я о себе не помню.
Реакция, как и следовало ожидать, у всех была разная.
Испанец, проворчав что-то по смыслу схожее с «Влюбиться тебе надо, атаман. По-настоящему. Кровь от головы и отхлынет», — после чего потерял интерес к разговору и пошел к лошадям. Раньше чем я успел уточнить: а куда она прихлынет? Хотя, глядя на мечтательное лицо Виктора, и без ответа было ясно — к сердцу. Ага, тому самому куску мяса, не наделенному даже нервными окончаниями, не говоря уже о мыслительных способностях. Которому нифига не прикажешь, зато оно заставляет глаза глядеть только на то, что ему мило. Ладно, проехали. Вполне предсказуемо. У влюбленных и сумасшедших симптомы одинаковые.
Остальные слушатели разбились на две группы. Мамай и Оксана, Иридия и Мелисса. Характерник и ведунья отошли в сторону и зашептались, время от времени поглядывая в мою сторону. С характерной для лекарей озабоченностью на лицах. А вот «сестрички» — наоборот, присели рядышком. Переглянулись и черная монашка кивнула амазонке:
— Говори ты…
Иридия отпираться не стала.
— Сны твои, атаман Антон, о Амазонии. Очень уж много узнаваемого, так что сомневаться не приходится. Но, не из прошлого — это я наверняка могу сказать. Да, мы, как водиться между соседями, время от времени сражаемся с Черным Собором. Ну а стычки и битвы не обходятся без трупов, пленных, сожженных селений и прочих неприглядных спутников войны. Но ни разу за всю историю ни одна из сторон не устраивала карательных экспедиций и показательных казней. Наоборот — всем, независимо от звания и чина, предоставляется возможность выкупиться. Это даже вменяется победителю — составить список пленников и отправить сюзерену проигравшего сражение воеводы. Чтобы Императрица или Архиепископ могли заплатить за своих подданных или оповестить родственников.