Будни феодала
Шрифт:
Мелисса кивнула, подтверждая слова амазонки. И продолжила сама:
— А что до того ужасного места, вход в которое охраняли черные монахи и красные священники, то между послушниками Собора ходит легенда, о существовании тайной тюрьмы, которую где-то в землях Амазонии создала Инквизиция. Но, до сих пор никто точно этого не подтвердил. Слухи и не больше.
— Погодите… Я запутался во всех ваших церквях, соборах… Инквизиция — это же организация католическая?
— Да, атаман. Все верно… Католические страны, науськиваемые папами, объявили земли Амазонии проклятыми.
—
— Тут другое, атаман. Вселенский Собор принял решение, что земли Амазонии заселены не язычниками, ни даже еретиками. Все мы признаны прямыми слугами дьявола. Не заблудшими душами, а проклятыми. Которых уже нельзя перевоспитать и наставить на путь истинной веры, а надлежит лишь уничтожать. Каждые два-три года Папа объявляет крестовый поход, и войска крестоносцев вторгаются в Амазонию, огнем и мечом уничтожая все живое на своем пути. А помимо них, тем же самым занимается множество отрядов под предводительством рыцарей-отступников. Действующих, якобы по собственному разумению, а на самом деле — с негласного благословения папы и кардиналов. Поскольку в каждом, даже самом маленьком отряде всегда есть инквизитор. А то и не один.
— М-да, весело у вас…
— Очень весело, атаман Антон, — потемнели глаза у Иридии. — Но, вернемся к тайной тюрьме. Мы тоже слышали о ее существовании, но за все время, даже самым лучшим следопытам, не удалось ее разыскать. Ты — первый.
— Это не считается.
— Почему?
От такого вопроса я даже растерялся. Что значит «почему»? Мало ли что человеку присниться? Как там по определению? Невероятная комбинация реальных фактов. Вот… Я бы иначе спросил: откуда у меня эти факты, если я вообще из другого мира? А главное — сон к карте не приложишь и отметку не сделаешь.
Восприняв молчание, как согласие и отсутствие аргументов для продолжения спора, обе сестрички многозначительно покивали и в свою очередь подались к лошадям, уступая место следующей паре.
— Честно скажу, атаман… — начал беседу Мамай, — не думал, что на этом свете меня еще чем-то можно удивить.
Судя по взволнованному румянцу на щечках Оксаны — ее воображение мне тоже удалось поразить. Это хорошо. Хочешь завоевать женщину — привлеки внимание, заставь думать о себе, остальное она сделает сама. Я, пока, не собирался заводить гарем, но то дело такое — чем черт не шутит. Иридия слишком независима, для приятного времяпровождения, секс с ней — тот же спарринг, а Мелисса — хоть и нежна, как шелк, чересчур таинственна. Все эти Черные мессы и прочая тьма не лучшая подоплека для длительных отношений. Ведунья, правда, тоже не вариант. Блин… В этом мире, вообще, есть обычные женщины? А то даже такая беззащитная с виду Настенька и та ведьмой оказалась.
Это я не отвлекаюсь, с умной мордой паузу тяну. Жду продолжения. Взяли себе манеру, вокруг да около вытанцовывать.
— Я думал, ты соберешь отряд отчаянных рубак, потеснишь какого-то паныча, как с Замошьем, да и будешь очередное гнездо вить. Потом, пристанешь на службу к одному из вельмож рангом повыше
Я продолжал хранить молчание. Время от времени придавая лицу задумчивое выражение. Размышления о поведении девушек этому очень способствуют. Даже лучше чем умножать в уме трехзначные числа.
— Скажи честно, ты оттуда пришел? Да? Чтобы добровольцев против очередного крестового похода собрать?
Вот так оно и происходит… Когда у людей нет информации, они выводы придумывают, сообразно своему представлению о происходящем. А мне лучше и дальше молчать, пока не пойму, какой ответ они хотели бы услышать.
— Всегда вы мужчины так, — вмешалась в разговор Оксана, отодвигая казака. — Чего пристал к человеку, как тать, с ножом к горлу. Вот, прям сейчас, вынь да полож тебе ответ. А что атаман наш, мог клятву дать, что в тайне свою миссию сохранит, в твою чубатую голову не приходило? Видишь же, что молчит? Значит, врать нам не хочет, а правду сказать не может.
— Верно ведунья сказывает? — Мамай все же хотел ясности. Но, теперь и я знал, какой ответ правильный. И, глядя в глава казаку, едва заметно кивнул.
— Слава Богу, — перекрестился тот. Оксана тоже. — Тогда и мне, слова нарушать не придется. Я с тобой, атаман. Аж до конца. Можешь не сомневаться.
— И я… — ведунья аж помолодела… Если можно так выразиться о двадцатилетней девушке.
М-да… Еще одна тайна на мою голову. Но не будем сейчас терять время на ее решение. Просто воспользуемся результатом. А в «что, где, когда» сыграем позже.
— Спасибо, — прибавляю в голос соответствующей моменту торжественности. — Я в вас и не сомневался. Знаю — не подведете. А теперь, если все готовы, может, перекусим и продолжим путь? Очень мне желательно, еще нынче покончить со всеми делами в Масловом броде.
* * *
«Деревня Маслов Брод принадлежит полковнику Золотаренко. Войско Запорожское. Жителям нет до вас никакого дела. Ходят слухи, будто семьи погорельцев, которых недавно приютил староста, с нечистью знаются. Припозднившиеся с гулянья парочки уже несколько раз видели, как к ним в избу после полуночи кто-то шастает».
Спасибо. Значит, адресом не ошибся.
— Разбивайте лагерь, я к старосте. Вернусь — будем совет держать. Вы двое… — позвал недавних джур, — со мной.
Свита не для солидности нужна, как принято считать, а чтоб всегда был под рукой посыльный. Мало ли, что-то кому-то сообщить надо или срочно позвать, не самому ж бегать. А до мобильной связи еще не одно столетие… Да и кабыздохов отгонять, чужаков не признавших, атаману тоже не почину. А я должен быть солидным, как новенький червонец… М-да, не впечатляет сравнение. Твою ж краснознаменную, какая инфляция произошла, чтобы такую шикарную цитату убить напрочь. И даже замена червонца на пять тысяч «амурских муравьев» ее уже не воскресит.