Булочник и Весна

Покровская Ольга Анатольевна

– Ждите налётчиков, – на следующий день сказал я Ирине. – Петя нашёл мастера, хочет отвезти ему на ремонт ваш столик. Ирина никак не отреагировала на мои слова – только дёрнула плечиками. Но, думаю, обрадовалась не на шутку. С тех пор я встречал её под февральским солнцем без платка. Свои волосы, лучистые и рыжие, она больше не заплетала в косу, а закручивала на затылке непостижимым способом. Так природа укладывает головки лучших цветов. К счастью, в ближайшие дни Петя не объявился. Не приехал он и на следующей неделе, чему я был весьма рад.

32

Благовидный предлог

Колокол загудел с утра. Густой и мощный его звон сотряс бытовку. Одеваясь на ходу, я выскочил на крыльцо и осмотрелся: звонили в монастыре. Колокол лупил, как при пожаре, и я, подчинившись вековому инстинкту, помчался по снежной тропе на улицу. Рванул калитку и на краю деревни, там, где начинался спуск с холма, увидел Тузина. Он стоял в своей шинели, ссутулившись, руки убрав в карманы.

– Что случилось? Почему звонят? – крикнул я, прорываясь сквозь гул.

– Вы, Костя, что, не проснулись? – отчуждённо проговорил Тузин и кивнул в сторону пажковской стройки.

Я глянул в долину, и мне стало жарко. На противолежащем холме, прямо за котлованом комплекса, рубили хоровод берёз. Колокол перекрывал завывание пил, и выходило, что деревья падают молча. Кто-то неслышно разбирал наш мир, как детский конструктор, – вынимал из пазов берёзки и ёлочки, чтобы поставить на их место другие детали. Через несколько минут созерцания я смекнул, что деревья рубят согласно определённой схеме – как бы прочёсывая в лесном массиве холма широкий пробор.

Должно быть, я частично оглох, потому что не смог расслышать, как к нам подошла Ирина. Точнее, подбежала – она была распахнута и румяна, со сползшим платком.

– Что же это такое! Почти дотерпели, уже веточки стали бордовые, чуть-чуть не дождались! – запричитала она и, с шумом вдохнув, прикрыла лицо ладонью. Из глаз покатились розовые, подсвеченные румянцем слёзы.

Тузин глянул на жену без одобрения.

– Ну что ж, будет нам в лоб горнолыжный спуск. Не соврал ваш Петя, – проговорил он и, усмехнувшись, добавил: – А мы-то на него с канделябрами!

Мы ещё постояли молча и, потихоньку преодолев столбняк, разошлись.

Не соображая толком, не преследуя никаких целей, я вызвал Петин номер и в двух словах описал ему происходящее на пажковской стройке.

Петя слушал, не перебивая.

– Я сейчас приеду, – сказал он. – Я тут недалеко, в посёлочке.

– Ну а ты-то чем поможешь? – удивился я, но он уже не услышал меня.

Через полчаса – я как раз расчищал стёкла, чтобы ехать в булочную, – Петин автомобиль легко вкатился в горку. Я бросил щётку и пошёл помогать ему парковаться между сугробами.

Петя спрыгнул в снег и уставился на лесоповал. За пять минут до его приезда пилы умолкли. Повисла искристая тишина.

– А что, уже всё? – произнёс он, обернувшись ко мне с таким выражением лица, словно его отхлестали по щекам. – Как-то я, брат, упустил этот вопрос. Несерьёзно я вас предупредил, а вот видишь, как всё быстро пошло! У Михал Глебыча всегда так. Вжик – и новый мир!

– Петь, а тебе-то чего расстраиваться? Ты ж на Пажкова трудишься, – напомнил я.

– Иди к чёрту! Я чихал на Пажкова! – со злобным пафосом выпалил

Петя и, сощурившись, оглядел яркую до слёз мартовскую долину с рыжей ямой в белой груди. – Вот вся эта развлекуха – это гнусная паутина, по которой к пауку течёт дань! С её помощью он эту дань из людей выкачивает! Кто сбежал – того догоним! Это ведь он персонально тебя догнал! – обернулся он ко мне. – Паук выезжает на пленэр!

– Ну а ты у паука в тылу типа Штирлиц? – прицепился я было, но Петя меня не слушал.

Ступив поглубже в покрытый хрустящей корочкой снег, он склонился и начал скатывать ком.

– Липкий! Весна уже скоро. Пойдут продажи, начнётся сумасшедший дом… А птицы-то, смотри, всё летают!

Я взглянул на осыпанное птицами небо. В недоумении, как стая маленьких самолётов, которым не дали посадку, они кружили над своим бывшим приютом.

– Всё живое извели, придурки! – продолжал ругаться Петя, наращивая по спирали свой снежный ком. – Заполняют землю по трафарету, чтобы у человека не осталось пространства для поиска истины. Меня и то слопали! Представляешь, звонит мне Наташка, ученица моя, и говорит: дайте мне ваши «Песни рассвета» Шумана, там, мол, всё размечено, как я привыкла. Отвечаю: Наташк, я все ноты давно ликвидировал. – Как ликвидировал? – Посредством перемещения в мусоропровод. И знаешь, что она мне на это заявила? «Петр Олегович, ну это просто детский сад!» Я чуть не рухнул!

Произнося свою чувствительную речь, он скатывал снег в глыбины и придвигал одну к другой. На поляне вырисовывалось основание крепости. Вздохнув, я взялся ему помогать.

Мы заканчивали класть уже третий ряд снежных булыжников, когда с другого конца деревни поползла и приблизилась к нам старенькая, брусничного цвета машина Тузина.

Не доехав до спуска, Николай Андреич притормозил и высунулся в окошко:

– Приветствую, Костя! Здрасьте, Петр Олегович, давно не виделись! Окапываетесь? А я-то думал, после сегодняшнего «покоса» у нас передышка. Неужто получены новые сводки?

– Присоединяйтесь – расскажем! – не отвлекаясь от снегостроительных работ, отвечал Петя.

– Я бы с радостью! Но меня ждут на репетиции пошлейшего действа. Буду биться, чтобы вместо ста процентов пошлости осталось где-нибудь восемьдесят пять. Как вы полагаете, достойная цель? – Тузин улыбнулся и, отсалютовав ладонью, выехал на ведущую вниз дорогу.

Петя встал, отряхивая перчатки и щурясь на солнце. По выражению его лица и позе было ясно: настроение его пошло в гору.

– Да, а кстати, как наша рыжая страдалица? – обернувшись ко мне, спросил он.

– Петь, ты строй давай! – сказал я. – Вон, у тебя бойницу засыпало!

Однако Петя больше не желал строить. Не удостоив меня ответом, он выбрался на дорогу и потопал на месте, выколачивая из ботинок снег.

– Ну и надули же вашу золушку! – сказал он, не отрывая взгляда от левого фланга деревни. – Почти как меня с музыкой.

– Это чем же?

– Обещали, вестимо, любовь, а взяли кухаркой!

На этих словах, он вышел на середину дороги и, ускоряясь, пошагал в сторону тузинской дачи. Из трубы в зелёной крыше вылетали шелковистые пряди дымка.