Было записано
Шрифт:
«Ох, дети-дети! Все у них не по-людски», — чертыхнулся про себя унтер, глядя, как парочка дворовых людей Лермонтова относит бутылки в ледник.
До часа отъезда все усилия Вася потратил на то, чтобы не дать Лермонтову сытно отобедать. Буквально бил по рукам. Лермонтова это забавляло.
— К чему мне быть голодным, Вася?
— К тому, что, если получите сытым пулю в брюхо, окочуритесь, — Вася выражений не выбирал.
— А если не поем, как же я пистолет удержу в руках? — продолжал
— Как-нибудь, — отмахивался Вася.
Но своего добился. Лермонтов внял просьбам и почти угрозам Девяткина, много себе не позволил. Только сговорились еще на одном бокале вина. Хотя Вася предлагал и говорил, что будет лучше, если выпить водки. Но Лермонтов водку не жаловал. Вася смирился.
— Далеко ехать? — спросил Вася.
— От силы версты три, четыре, — ответил Лермонтов. — Там сейчас наши секунданты.
— Кто такие?
— Ну, родственника моего, Алексея Столыпина, ты уже видел. Второй — князь Трубецкой.
— А эти молодые, что днем навещали?
— Глебов и Васильчиков. Они для прикрытия, — Лермонтов улыбнулся.
— Кого прикрывают?
— И Леше, и Трубецкому участие в дуэли плохо отзовется. Накажут сильно. А молодым — ничего страшного не грозит. Пожурят и только.
— Все-то у вас… — Вася покачал головой.
— У кого у нас, Вася? У барчуков?
"Ему под пулю вставать через час, а он лыбится! — вздохнул Вася про себя. — И о «шампурике», небось, мечтает!'
— Ну, да.
— А у вас как бы было?
— Просто.
— Просто, это как?
— Дали бы пару раз друг другу по морде, поговорили по-мужски и пошли бы водку пить. Напились бы так, что утром бы и не вспомнили из-за чего весь сыр-бор!
Лермонтов рассмеялся.
— Признаюсь, в таком подходе есть свой шарм!
— Ну, так и взяли бы на вооружение! — пожал плечами Вася. — Так нет же, взяли моду: чуть что — стреляться! Раз уж так невтерпеж на тот свет, вон, война рядом. Так хоть не по глупости, а геройски погибнуть можно. И с собой парочку-другую врагов прихватить. А все эти ваши дуэли… — Вася махнул рукой.
— Представляю, что будет с господами сегодня вечером, когда я им расскажу твой вариант разрешения споров!
— А что тут представлять? Посмеётесь, да и только. И тут же, коли схлестнетесь из-за какой бабы, или опять шутку какую выскажете, так морды бить же не будете? Опять завопите: к барьеру! — Вася сплюнул.
— Ох, Вася! Тебе бы чуток манер еще… Бабы! — Лермонтов опять рассмеялся.
Вася не ответил. Указал на всадников, которых они нагоняли, на Мартынова и Васильчикова.
— Опять Мартынов в черкеске, — ткнул в одного из них.
— Да, он верен себе.
Васильчиков тоже их заметил. Что-то сказал Мартынову и придержал
— Я всю дорогу пытался его уговорить, — не дожидаясь вопросов начал рассказывать.
— И, судя по его грозному взору, он настроен решительно? — предположил Лермонтов.
— Да, Мишель. Решительно. На мировую идти отказывается. И слушать не хочет. Словно его кто-то накрутил.
— Саша, не волнуйся ты так. Уверяю тебя, все разрешится. Встанем у барьера, выстрелим в воздух. Я его знаю. Вечером же будем шампанское пить за успешный исход!
Вася внимательно наблюдал за разговором и за Васильчиковым. Был уверен, что его слова Лермонтова не успокоили, хотя он и попытался выдавить улыбку на беспечное замечание поэта.
— Надеюсь, что ты прав! Нагоню, попробую еще раз убедить!
Васильчиков готов был уже дать коню, когда Вася не выдержал, влез.
— А из чего стреляться-то будут?
Васильчиков с удивлением взглянул на Васю. Потом на Лермонтова. Тот кивнул с улыбкой.
— Из Кухенройтера. Лепаж не нашли.
Потом бросился нагонять Мартынова.
— Что? — Лермонтов заметил, как изменился в лице Вася, после того, как услышал о выбранном оружии.
— Да вы совсем охренели, что ли?! — Вася не сдержался.
— Что не так на этот раз, Вася?
— Что не так?! Да ведь этой нарезной мандулой можно трех человек стоящих друг за другом навылет прострелить!
Лермонтов стал набирать воздух. Потом начал откидываться в седле. Расхохотался. До слез.
— Как, как? — никак не мог спросить сквозь непрекращающийся смех. — «Мандула»? Ох, Вася! Ох, я до барьера не дойду. Прямо вот сейчас умру от смеха!
Наконец, справился.
— Даааа! Сам придумал?
— Сам, сам! Вы мне объясните, зачем вы такое страшное оружие выбрали?
— А какая разница?
— Какая? — хотел Вася ответить по-простому, что «один еб…т, а другой дразнится», да сдержался. — А та, что, если пуля из этого пистолета хоть краем вас зацепит — все разворотит. Такую дыру проделает, что, считай, форточку в человека поставили!
— Нет, Вася! Без сомнений, ты сегодня — главный поставщик занимательных слов и образов! Определенно, вечером прославлю тебя в нашем круге. Твоя «мандула» и «форточка в человеке» войдут в историю!
«Да, до вечера еще дожить надо, Михаил Юрьевич», — чертыхнулся Вася про себя.