Было записано

Greko

Сила физическая — ого-го! Орехи жопой колю!

Минус десять к шансу заработать грыжу, тягая пушку! Минус десять к отмазкам по службе! Вася — парень хоть куда: только ссыцца — и вода! Вася — парень неплохой: только сыцца и глухой! Опять режу правду-матку, заметь! Заметь и плюсуй!

Магическая сила — отсутствует, увы… (Ага! Кабы присутствовала, стал бы я брюзжать! Сам бы все разрулил! Без твоей помощи! Щас бы тогда, как говорит Спиридоныч, нежился под бочком Тамары! Эх! За что минус-то?! Я же про себя это. Я же не в претензии! Уж и помечтать нельзя? Тогда, давай плюс за то, что мечтательный я! Кто торгуется?

Я же за справедливость! Нет! Пирожок на полку не верну! Это уже беспредел с твоей стороны! А потому что — во мне эпическая сила присутствует! Вот! Наконец-то справедливое резюме: отрицать не выйдет).

Авторитет — смотреть на подчиненную команду болезных за спиной! По пылям, по дорогам… «Вася, Вася, Василек, ты не низок, не высок…». Поэт, блин… Я поэт! Зовуся Вася! От меня вам всем — ху@се!

Интеллект — ржу, не могу. Как подтверждение: см. выше пример поэтического вдохновения. Но! Во-первых — честно! Во-вторых, зуб даю, что, если выберусь обратно, первым делом Бродского прочитаю!

Умственные способности — дурак дураком, но кой чего смыслю. А в кое-чем смыслю ­– о-го-го! Не, раскрыть не могу в чем «о-го-го»! Потому что — тайное мое оружие! У нас есть такие приборы, но мы вам про них не расскажем!

Про приборы, кстати! Про один, который самый важный. Был самый важный до недавнего времени. Использование которого помогает класть на плохих людей, обстоятельства, горькую судьбину. А в сочетании с предлогом «по» позволяет не обращать внимания на все вышеперечисленное и гордой поступью идти вперед, заре навстречу! А еще обладает способностями воздушного шарика Иа: входит и выходит! Что не раз и не два — счет потерян — было доказано в горячих схватках с разнообразными представительницами женского полу!

Э, не понял?! Почему опять минус? Причем тут 18+? Бабы — тема важная! Тут нужно по полочкам.

Коммуникативность. Был циничен до огоголения, встал на путь исправления, но:

— Никто тебя не любит, никто не приласкает…

Как любовник — (тут потупил взор) не мне судить! Спросите их! Да не скромничаю я! Если положа руку на сердце? Нууу… (Тут глаза загорелись, грудь колесом) Если без ложной скромности… ВАЩЕ и ВСЕГДА! У червлёных казачек — не котируется. В Черкесии отчекрыжат кочерыжку, коль попадусь. А в прочих местах не пробовал! Но — ваще и всегда!

Прочие навыки:

Огнестрел: пять с плюсом. Коль покопаешься в стоящих перед воротами по распределению в рай или ад, сможешь прилично заработать на сдаче цветного металлолома. Там моих пуль — многие килограммы! +100 — у охотников, рупь от полковника, нижайший поклон от апшеронцев, хотя они и задаваки.

Ножевой бой: пять+++. Вполне могу после того, как прочитаю Бродского, пойти в медицинский. На худой конец — в патологоанатомы. Так хорошо знаком с анатомией человека. В частности — с системой кровообращения и с главными венами!

Сабельный бой: на троечку с минусом. Ну, тут понятно! Откуда, спрашивается, пацану из Урюпинска знать про эти «зубочистки» прошлого. Шашки, сабли… Пустое это. Баловство! Висит на боку, только ходьбе мешает! Нам ножичком как-то привычнее!

Конная езда: твердая четверка, но пожалейте мой зад! Да и лошадок жалко. Им бы людей в седло, а не мешок с картошкой. Нет, не с говном! С кар-тош-кой! Не расслышал он! Все ты слышал! Унизить просто хотел! Гони плюсы за это!

Диверсант —

учить вас, и учить! Что? Опять не расслышал? Аааа! Нечего сказать, признайся! От тож!

Ментальные навыки: топчик! Красавчег на местном фоне!

Достижения, награды:

Два Георгиевских креста, медаль за штурм Ахульго: минус сто — у лезгинов, ноль — у червленых казачек. В остальных местах… Если подумать… Вау!

Солевар: попадусь аульцам, замучаюсь пыль глотать, на дядю горбатясь!

Чемпион Черноморского флота: суперпловец, + 100 у моряков, — 200 у черкесов.

Безбашенный: повышенная выживаемость в экстремальных условиях, способность активируется в случае серьезных ранений. +200 у охотников, +100 у куринцев, –200 — у линейцев (последние — чмо последнее, так и запишем мелом на асфальте).

Госпитальный брат: +100 у страждущих, + 200 у цырульников. Сомнительное достижение. Рубинец — рубит. В смысле лечит. Как? Не понятно.

Брат-защитник: кобелина Бахадур отметил особой наградой тифлисских ебак. Далее — эээ, нэ попадайся мужьям-грузинам! Зарэжут!

Детей защитник и Косты выручатель: жду памятник в натуральный рост в родном Урюпинске.

С поэзией — не в ладах, зато ручкался с гением этой самой Поэзии вплоть до телохранительства.

Так, что по итогу? Да, я не тороплю! Считай, считай! Ты — серьёзно?! Ты на счётах считаешь?! Калькулятором не обзавелся до сих пор?! Ну ты даёшь! А-ха-ха! Да звук твоих костяшек сильнее грома! Думаешь, я не слышу? Слово даю: если вернёшь меня обратно в Урюпинск, куплю тебе калькулятор. Да что там калькулятор! Компьютер самый-самый! Чтобы ты не мучился! А? Как? Согласен? Тьфу ты! Сбил я его! Дуб, орех или мочало? Начинаем все сначала! О-хо-хонюшки, хо-хо, как бы сказал Спиридоныч!

А, знаешь — что? И, вообще… Всем, всем, всем! От советского информбюро! От широкой Васиной души! Срочное сообщение и заявление! Готовы?

Идите все на хрен! Я — крут!'

Весеннее южное солнышко ласково подмигнуло бравому унтер-офицеру Девяткину. Он моргнул, зацепился ногой за сусличью нору и полетел вверх-тормашками.

— Безбашенный, что с него взять? — засмеялись солдаты на подводах.

[1] Об этих неожиданных находках огнестрельного припаса сообщал в Петербург Н. Н. Муравьев, прибыв на Кавказ во время Крымской войны. Полковые командиры просто боялись расходовать порох, предназначенный для учебных стрельб. Или считали их глупостью. Предполагаем, что и приторговывали порохами с Шамилем, набивая мошну. Мюриды в стрельбе по урусам себя не стесняли.

[2] Фрейтаг отвечал взаимностью. Через год писал: «расставаясь с куринцами, я едва не зарыдал как ребенок; грустно расставаться с людьми, с которыми провел лучшие годы жизни, через которых приобрел добрую славу». Ему было под сорок в те годы.

Глава 12

Вася. Пятигорск, май — первая половина июля 1841 года.

С Дороховым у унтер-офицера Девяткина вышло всё не так, как виделось в Грозной и по дороге на запад. Юнкер только-только получил долгожданные офицерские звёздочки и как-то моментально отдалился от своей команды. Когда столкнулись нос к носу в Пятигорске, даже не спросил, мол, как там ребята? Живы? Напротив, странно заюлил. Когда Вася осведомился: