Царь нигилистов 6
Шрифт:
И запах малины смещался с запахом цитрусовых.
— А что за красную штуку вы насыпали Ростовцеву на рану? — спросил Саша. — Я сначала подумал, что карболка, но она, кажется другого цвета.
— Карболка? — удивился Пирогов. — Её кто-то применяет для обработки ран?
— Сейчас не знаю, но будут.
— Ну, вот, я уже что-то получил, ничего не отдав, — улыбнулся Пирогов. — Надо попробовать. А насыпал я красную ртутную окись.
— Опять ртуть, — заметил Саша.
— А что ещё можно кроме карболки?
— Перекись
— Зелёнка? — переспросил Пирогов.
— Раствор бриллиантовой зелени, кажется, правильно называется.
— Никогда не слышал, — признался Николай Иванович. — А из чего он состоит?
— Чтоб я знал! — вздохнул Саша. — Кажется, какой-то краситель. Йод вы кажется упоминали в своей книге…
— Да, конечно. Меня даже упрекали за то, что я много его тратил во время Крымской войны.
— Спиртовой настойки?
— Не-ет… спиртовая нужна?
— Мне кажется стоит попробовать, — сказал Саша.
Пирогов достал записную книжку и начал записывать.
— Кто кому читает лекцию? — поинтересовался он.
— Я читаю обзорный курс по медицине через 150 лет с точки зрения пациента, — улыбнулся Саша, — а хочу обзорный курс современной медицины с точки зрения врача.
— Думаю, на вашу книгу стоит иногда отвлекаться, — заметил Пирогов. — Я был вначале большим скептиком, когда прочитал. Но она начинает исполняться! Перекись водорода тоже стоит попробовать? Вы мне уже писали о ней…
— Стоит, — сказал Саша. — Для обработки ран.
— Неужели мы когда-нибудь научимся лечить чуму… — сказал Пирогов.
— Пенициллин должен помогать, — сказал Саша. — По крайней мере против бубонной. Но надо проверять, я не уверен на сто процентов. И, наверное, можно сделать вакцину.
— Как от оспы?
— Примерно. Но для этого надо сначала выделить чумную бактерию. Мне кажется, туберкулёз для нас актуальнее.
— Научимся лечить?
— Конечно. Просто пенициллин не подходит. Я надеялся, что подойдёт. Зато теперь мы знаем, что нужно что-то другое. В нашем обществе, к сожалению, неправильное отношение к ошибкам. Какие-нибудь американцы воспринимают ошибку как информацию к размышлению. А мы как трагедию и повод опустить руки. Николай Васильевич Склифосовский отфильтровал пенициллин в Москве, чем его сгубил. И теперь корит себя неизвестно за что. Я ему сказал, что всё супер. Мы же теперь знаем, что так делать не надо! Но моего авторитета, по-моему, не хватает. Вы можете к нему завтра заехать после Ростовцева?
— Хорошо, — улыбнулся Пирогов.
— А вечером лекция. Я не хочу это согласовывать и вставлять в расписание. Вы у меня чай пьёте. Договорились?
— Да. Вы собираетесь вашу книгу издавать, Ваше Высочество?
— Я-то собираюсь, — усмехнулся Саша. — Но не факт, что цензоры со мной согласятся.
Пирогов улыбнулся.
— Могут не согласиться. У вас человек почти бог.
— Ну-у, это преувеличение. А можете мне отзыв написать,
— Напишу. Но то, что думаю.
— Так я и не хочу другого.
В понедельник 14 декабря в годовщину восстания декабристов папа с утра уехал навещать Ростовцева. У Саши были уроки, и он не узнал о ситуации до лекции Пирогова.
— Жив, — с порога сказал тот. — Но рано делать выводы.
— Если позволите, я начну с хирургии, — сказал Пирогов. — Поскольку эту область я знаю лучше всего.
— Конечно, — кивнул Саша, — я, наверное, тоже, поскольку пару раз видел своими глазами.
Он взял тетрадь и приготовился записывать.
Пирогов рассказал о величайшем достижении последних лет — наркозе. И сложностях дозировки.
— Помните я рассказывал, что анестетик можно закачивать в вены через катетер? — спросил Саша.
— Да, — кивнул Пирогов. — Но не думаю, что это возможно с хлороформом.
— Нет, наверное, — кивнул Саша. — Что-то другое должно быть. Но так можно любые лекарства вводить. Просто устанавливаем капельницу на штативе.
Пирогов вынул блокнот и тоже начал записывать.
— Капельницы известны? — спросил Саша.
— Да, лет тридцать назад было предложено так лечить холеру, вводя раствор соды.
— И помогло?
— Да, в какой-то степени.
И Саша записал про то, что капельницы изобретать не надо и про оригинальный способ борьбы с холерой.
— А полостные операции делают? — спросил Саша. — Или ранение в живот до сих пор смертельно, как во времена Пушкина?
— Брюшная полость, грудная клетка и голова — это зоны, которых нож хирурга не коснется никогда, — сказал профессор. — Так что разумеется, смертельно.
— Думаю, что уже нет, — предположил Саша. — При наличии антибиотиков.
— Если удастся поставить на ноги Якова Ивановича, — сказал Пирогов. — Но то, что вы пишете о пересадке органов от погибших людей — абсолютная фантастика.
— Это сложно, — подтвердил Саша. — Пока. И что умеет хирургия?
— Вскрывать абсцессы, удалять камни из мочевого пузыря, ампутировать конечности. Есть несколько удачных примеров удаления опухолей, например, шеи. Но уже под хлороформом.
— Опухоль, например, мозга невозможно удалить?
— Нет, конечно, — вздохнул Пирогов.
— А местной анестезии нет?
— Не-ет… а как это?
— Ну, можно же обезболить отдельный орган, а не усыплять пациента. Это разве не безопаснее?
— Может быть, — сказал врач.
И записал про местную анестезию.
— Вы знаете, что это за вещество? — спросил Пирогов.
— Я слышал об американском наркотике кокаине. Его выделяют из листьев коки. Это какой-то американский кустарник. Кокаин не используется в медицине?
Саша смутно припоминал, что новокаин — это производная кокаина.