Царь нигилистов 6
Шрифт:
— Не если, а когда, — усмехнулся Никса. — Автор спорит с Библией.
— Понимаю. Неприятно считать своим предком обезьяну.
— Обезьяну? Он говорит только, что анатомия человека похожа на анатомию других животных. Похожий набор костей в руке человека, крыле летучей мыши и плавнике дельфина.
— Да-а? Может быть, ты не заметил?
— Может, — сказал Никса. — Но там и без обезьяны довольно. Он пишет, что все растения и животные произошли от одного общего прототипа. Если бы только обезьяны! Получается, что мы родственники берёзы под окном.
— Более того! — усмехнулся
— И получается, — продолжил Никса, — что виды животных сотворил не Бог, а условия жизни. Точнее естественный отбор.
— Почему бы Творению не осуществляться в этом мире с помощью эволюции? — поинтересовался Саша.
— Не знаю, — засомневался Никса. — У Рождественского спрошу. В будущем эта книга популярна, да?
— Не то, чтобы популярна, но саму теорию проходят в школе. Хотя по-прежнему пытаются запретить. Но это смотрится вроде отрицания вращения Земли. Люди, сколько-нибудь образованные, крутят пальцем у виска.
24 декабря в Зимнем дворце была Рождественская ёлка. Точнее ёлки. По дереву на каждого великого князя и княжну Машеньку. Только бабинька на этот раз не командовала исконно немецким мероприятием, поскольку уехала на лечение в Европу. Так что справлялись отечественными силами.
Под Сашиной елью ожидаемо оказалась коллекция оружия: и холодного, и огнестрельного. Среди первого, кроме многочисленной кавказской продукции, катана от Никсы (за что отдельное спасибо). Среди второго: охотничье ружьё от Рихтера.
А также модель пароходофрегата и офицерский кортик от дяди Кости.
И куча всяких картин классического стиля.
Саша, было принялся, рассматривать оружие, но под ёлкой имелась отдельная коробка от папа. Царь стоял рядом и наблюдал за процессом. Так что не ознакомиться с содержимым было совершенно невозможно.
Саша развязал синюю ленточку, развернул упаковку и открыл коробку. Она была заполнена бумагами. А поверх них лежала сафьяновая коробочка, шириной в ладонь. Саша нажал на замочек, и крышка открылась. Внутри на красной бархатной подложке лежал золотой крест, покрытый малиновой эмалью, а рядом: восьмиконечная звезда с чередующимися серебряными и четырьмя золотыми лучами, а в центре на чёрном поле — маленький золотой крест, а по кругу надпись: «Польза, честь и слава».
А под эмалевым крестом и звездой: трёхцветная орденская лента, шириной сантиметров в пять. На ней две крайние полосы чёрные, а средняя — красная.
Папа взял знаки ордена. Под ним обнаружился царский указ о награждении.
«Божиею милостию, Мы, Александр Вторый», — успел прочитал Саша.
Царь взял бумагу и небрежно отдал стоящему рядом Гогелю.
— Читай!
— «Император и Самодержец Всероссийский, царь Польский, Великий князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая, — продолжил Григорий Фёдорович, — Нашему штабс-капитану и возлюбленному сыну Великому князю Александру Александровичу в воздаяние гражданских заслуг по изобретению лекарства от воспаления лёгких и других смертельных болезней и спасению возлюбленного племянника Нашего Николая Константиновича и Нашего генерала от инфантерии Якова Ивановича
Саша отметил про себя строку про воскресные школы. Отлично! Будет, чем размахивать, ежели что. Орден же дали!
Никса стоял рядом и смотрел с явной завистью, хотя орденов у него было раза в два больше, чем у Саши. Но все династические, данные при рождении, или подаренные европейскими монархами. И ни одного за заслуги. А Владимира просто так не дают.
Папа обнял. Мама обняла и поцеловала в щёку.
— А почему не первой? — поинтересовался Саша.
Царь хмыкнул.
— Сашка! Первой был у Суворова, — заметил Никса.
— А второй?
— Ну, например, у Державина, — вспомнил брат.
— Голову наклони, — сказал царь.
И надел ему на шею владимирский крест на орденской ленте. А потом приладил на грудь звезду.
— Спасибо! — с чувством сказал Саша. — Моя команда тоже не будет забыта?
— Не беспокойся, — кивнул царь. — Не забуду.
— Пирогов и Склифосовский — дворяне, — сказал Саша. — Но у меня есть Андреев из Вологодских мещан. Ему бы какой-нибудь орден, который даёт дворянство.
— Обдумаю, — пообещал папа.
— И Заварыкин из крепостных, — добавил Саша. — И Баландин из купцов.
Царь вздохнул и перевёл разговор на другую тему.
— Яков Иванович рвался тебя поздравить, но я ему запретил.
— Правильно, — одобрил Саша. — Рано ему выезжать.
И отметил про себя, что про план крестьянской реформы из шести пунктов, который ему выкатил Саша на последней встрече, Яков Иванович, видимо, умолчал.
Под указом о награждении, лежала привилегия на печатную машинку, а под ней — привилегия на велосипед, а под ней — привилегия на проходной вагон, а под ней — привилегия на маркер, который получился из шариковой ручки.
И подо всем этим — указ об учреждении патентного ведомства. Точнее «Российского научно-технического общества» с правами патентного бюро.
— Вот это здорово! — сказал Саша. — Просто супер! На донаты?
— Будут деньги, — пообещал папа. — Как только справимся с банковым кризисом.
Главой общества указ назначал Якоби, а в президиум: Ленца, Пирогова и Остроградского.
Саша сразу подумал о конфликте интересов, но решил не портить праздник.
Наконец гостей пригласили к Рождественскому столу. «Ну, первая звезда уже есть», — подумал Саша.
— Обмыть бы надо, — шепнул Саша Никсе, когда они сели за стол.
Папа тем не менее услышал.
— Сашка! Рано тебе ещё пьянки устраивать!
— Папа! Ну, почему пьянка? Я бы просто пригласил друзей, мою команду, без которой я бы ничего не смог, поставил им Шампанское… они же все взрослые, все старше 16-ти лет. А я чисто символически полбокала.
Про водку он даже не решился заикаться.
Покосился на свою звезду. В диаметре сантиметров восемь. Ни в один гранёный стакан не влезет.