Царь нигилистов 6
Шрифт:
— Теперь есть ещё Сухопутный госпиталь, — заметил Пирогов.
— Да, Николай Иванович, — сказал Саша. — Ваша помощь совершенно неоценима. И, к сожалению, до сих пор не оценена.
— Николай Иванович, — обратился к хирургу папа.
Пирогов встал.
— Ты награждён орденом Святой Анны первой степени, — провозгласил царь. — Указ уже готов.
— Благодарю, государь, — с достоинством сказал Пирогов и поклонился.
— А крест? — поинтересовался Саша. — И звезда?
— Выдаст Капитул Ордена.
Саша
— А Склифосовский? — поинтересовался он. — Одно выделение туберкулёзной бактерии чего стоит!
— Анна третьей степени, — сказал царь.
— Это, которая в петлице? — поинтересовался Саша.
— Да, — подтвердил папа.
Это, кажется, было не то, чтобы круто. Но Склифосовский, вроде, был доволен, встал и поблагодарил государя.
Андрееву достался Станислав самой младшей третьей степени. Дворянство орден давал, но только личное.
И на этом царские милости кончились.
Саша встал.
— Поздравляю всех, — сказал он.
И поднял бокал с яблочным квасом, ибо лимит на шампанское был исчерпан.
— За новых кавалеров!
Все выпили.
Саша сел и продолжил.
— Папа, я не договорил. Отлично, что теперь нашу плесень будут выращивать и в Сухопутном госпитале. Но даже, если мы при каждом госпитале заставим нашими плошками все подвалы, мы сможем спасти максимум одного человека в месяц. Как мы будет его выбирать? По жребию? По царской милости?
— И что ты предлагаешь? — спросил папа.
— Промышленное производство, ибо сфера применения нового лекарства огромна. Почти все инфекции, часть детских болезней, восстановление после ранений и травм. Нужно разработать метод промышленного производства. Мне представляется, что-то вроде пивного завода, где в огромных медных цилиндрах растёт наша плесень.
— Не сейчас, — сказал царь. — Но казна, конечно, поучаствует.
— Проблема не только в деньгах, — сказал Саша. — То, что мы сейчас колем… Честно говоря, я каждый раз боюсь, что кто-нибудь умрёт. Это некая смесь, как действуют отдельные компоненты, вообще говоря, неизвестно, а состав непостоянен. Нам надо выделить чистое вещество. Это должен быть белый кристаллический порошок, который надо будет растворять перед каждой инъекцией… как я вижу. А для этого мне нужна команда химиков.
— Думаю, Ходнев тебе сможет кого-то порекомендовать, — предположил папа.
— То есть «добро» у меня есть?
— Конечно.
27 декабря приехал победитель Шамиля, наместник Кавказа, генерал-фельдмаршал Барятинский. Собственно, фельдмаршалом царь сделал его 6 декабря, когда Саша занимался спасением Ростовцева и несколько выпал из политической повестки.
Барятинского принимали император с императрицей и ему представлялись все великие князья.
Во время развода Семёновского полка царь приказал взять на караул и прокричать «ура»
В общем, новоиспечённого фельдмаршала чествовали, как человека, который смог закончить кавказскую войну, в которой увязли по самые уши, и уже звучали голоса, что пора бы вообще оттуда свалить и перестать тратить миллионы на кавказскую армию. И тут-то Барятинский и пленил Шамиля.
А вечером был «урок танцев».
«Уроками танцев» назывались детские балы в Аничковом дворце у дяди Низи, то есть великого князя Николая Николаевича — младшего брата царя.
У входа во дворец трубками Гейслера была сделана надпись: «С Рождеством Христовым», которая светилась нежно-сиреневым.
И Саша понял, что электростанция назрела.
У ворот было рассыпано конфетти и лежала в снегу пара развернутых в спирали мотков серпантина, видимо, кто-то начал праздновать. На безобразие угрюмо смотрел местный дворник.
Когда питерские труженики метлы и лопаты начнут его проклинать? Или уже?
В танцевальном зале у дальней стены, между мраморными колоннами, стояла большая ёлка и доходила почти до потолка. На ней висели традиционные фрукты, орехи, пряники, конфеты и фигурное печенье, и горели пожароопасные свечки.
На окнах были тяжёлые золотые шторы, а с потолка свисали хрустальные люстры с зажженными свечами, отражаясь в высоких зеркалах.
Саша пришёл в синем гусарском мундире с крестом Святого Владимира на шее и звездой на груди. Утром он спросил у Гогеля, можно ли носить с военным мундиром гражданский орден. Владимир-то и без банта, и без мечей, хотя и второй степени.
— Можно, — подтвердил гувернёр, — заслужите и военный.
— Я бы предпочёл, чтобы не было войны, — заметил Саша.
Он волновался, не заметит ли публика, что мундир не от Норденштрема, а от Степана Доронина. Отвлечёт ли орден внимание присутствующих?
— А остальные награды? — поинтересовался Гогель.
У Саши было ещё четыре российских: Андрея Первозванного, Александра Невского, Анны первой степени и Белого Орла, данные при рождении. И два иностранных: Прусский орден Чёрного орла и Гессенский Орден Людвига первой степени. За что эти, Саша понятия не имел.
— Ну, я же не новогодняя ёлка, — возразил он вслух.
«И не Леонид Ильич Брежнев», — подумал он про себя.
— И это все лишь уроки танцев, а не официальный приём, — добавил он.
Танцевать, правда, было решительно не с кем. Тина за границей вместе с семьёй принца Ольденбургского и почему-то Серёжей Шереметьевым. Жуковская — на взрослых балах. Даже Женя Лейхтенбергская с матерью в Париже.
Оставалась супруга хозяина торжества Александра Петровна, старшая сестра Тины. Александре Петровне было едва за двадцать, но она была три года замужем и имела сына Николая.