Царь нигилистов 6
Шрифт:
— Я никогда о нём не слышал, — признался академик.
И записал название в блокнот.
— Наверняка, в Европе уже есть, — предположил Саша. — Только осторожнее надо. А то будет новый лауданум.
Во вторник папа зашёл к Саше прямо на уроки. Была химия с Ходневым. И Саша выяснял, не известно ли науке вещество, называемое «кокаин», получаемое из листьев в коки.
Как выяснилось, неизвестно. Хотя о попытках его получить — да, слухи доходили.
— Саша! —
И обнял прямо во время урока.
— Можно мне навестить Якова Ивановича?
— Да, Саша, конечно.
Саша был у него около шести вечера. Генерал выглядел лучше, но ещё лежал в постели, и даже не пытался вставать. Так что Саша решил, что обсуждать с ним крестьянскую реформу и пытаться продавливать свои взгляды на сабж ещё рано. Так что визит вышел официальный: с благодарностями от Ростовцева и пожеланиями здоровья от Саши.
После возвращения в Зимний была очередная лекция за чаем от Пирогова. На этот раз об инфекционных болезнях. Начал профессор с детских болезней.
— Корь, краснуха, скарлатина, дифтерия, коклюш, свинка часто приводят и к смерти новорожденных, и детей более старшего возраста.
Кратко описал симптомы и добавил.
— Бывает, что умирают все дети в одной семье и мать вместе с ними.
— Даже корь смертельна? — удивился Саша.
— Да, и часто. Свинка не так опасна, Краснуха — тоже. В основном для дитя в утробе. Скарлатина гораздо хуже, умирает примерно каждый пятый.
Саша записал.
— Дифтерия, наверное, ещё смертоноснее, — предположил Саша.
— Умирает больше половины заболевших. От коклюша — четвёртая часть.
— Николай Иванович, если я чем-то таким заболею, сразу ставьте в подвале Зимнего сотню плошек с плесенью, — попросил Саша.
— От всего поможет?
— Нет. От скарлатины и коклюша должно помочь.
— Проверим, — улыбнулся Пирогов.
— На сколько доз у нас осталось киевского пенициллина? — поинтересовался Саша.
— Примерно на две.
— Понятно, — вздохнул Саша. — Придётся залезать в Петергофский запас, подвал Первого кадетского корпуса и коллекцию дяди Кости.
— Ростовцеву лучше.
— Надо довести до конца. Иначе болезнь вернётся, а мы останемся на бобах. Я за Николу-то волнуюсь.
— Там всё хорошо, — возразил Пирогов. — Ваш кузен выздоравливает.
— Значит, юный здоровый организм. Николе девять, а Ростовцеву под шестьдесят. Я бы ни рисковал. Думаю, мы всё изведём. Главное, чтобы хватило.
— Можно поставить плесень в клинике Первого сухопутоного госпиталя, — предложил профессор.
— В подвалах всех клиник. Я попытаюсь получить поддержку от папа.
В среду Пирогов сказал, что Ростовцеву ещё немного лучше. И вечером прочитал Саше лекцию про тиф.
— Заболеваемость растет во время войн, —
— Я знаю, — кивнул Саша, — тифозная вошь — известный ветеран всех войн на свете.
— Вошь? — переспросил Пирогов. — При чём тут вши?
— То есть тот факт, что тиф переносят вши, медицине неизвестен?
— Не-ет, — протянул академик.
И записал про вши в блокнот.
— И каковы современные представления о причине болезни? — спросил Саша.
— Миазмы. Тем более, что тиф возникает не только в периоды войн, но и среди беднейшего населения и рабочих бараках.
— Понятно, — хмыкнул Саша.
— Я употребил запрещённое вами слово «миазмы», — признался Пирогов. — Но вы спросили о современных представлениях.
— Всё абсолютно правильно. Я и хочу знать степень современного идиотизма.
Академик усмехнулся.
— Какая от него смертность? — спросил Саша.
— Примерно каждый пятый. Но были эпидемии. Примерно десять лет назад в Ирландии был неурожай картошки, что привело к голоду и эпидемии тифа. Ирландцы бежали в эмиграцию и везли с собой тиф. Первой жертвой стала Англия, где его стали называть «ирландской лихорадкой». Оттуда болезнь распространилась на Северную Америку, где унесла множество жизней. В Канаде тогда умерло около 20 тысяч человек.
Саша записал.
— Это не очень тяжело для вас, Ваше Высочество? — спросил лектор.
— Нисколько улыбнулся Саша. От тифа плесень тоже должна помочь.
В четверг Ростовцеву сделали последний укол из Киевской партии. Пирогов отчитался, что рана, оставшаяся от карбункула выглядит гораздо лучше, а пациента больше не тошнит и не лихорадит.
И прочитал лекцию о холере. Не забыв, конечно, про знаменитое исследование Джона Сноу.
Да, пожалуй, лекционный материал был тяжеловат. Саша начал понимать, в какой страшный мир попал. Риск умереть от банальной простуды он осознавал и раньше, но изложение академика добавляло красок и подробностей.
В тот же вечер Сашу позвали на семейный обед. Как выяснилось в Совете министров утром обсуждали статью Безобразова про аристократию и дворянство.
Это было даже обидно. Саша целую конституцию написал, и до неё не снизошёл ни Госсовет, ни Совет министров. Не воспринимают, гады, всерьёз!
Потом на Крестьянском комитете обсуждали запрещение обсуждать крестьянский вопрос на дворянских съездах, точнее адреса дворянства, просившего запрещение отменить.
Никто не отменил, конечно.