Царица Армянская

Ханзадян Серо Николаевич

и от всего, что с ними связано, тем спокойнее.

Они попридержали колесницы, дожидаясь, чтобы родоначальники и войска

нагнали их. Каранни был доволен общением с тикин Лор. Сколько в людях

горечи, тревоги, о которых он и не ведает.

Ночь провели в горах под сенью шатров.

На рассвете, вознеся молитвы богу Арегу, спустились в глубокое

ущелье. Река Арфи беспокойно бурлила и пенилась, перебирая высокими белыми

гребнями волн.

Это еще не до конца стаявший снег на высоких вершинах

Сисакана полнил ее. Так, весело буйствуя, она неслась к Ерасху, чтобы

отдаться объятиям его мутных вод.

Из зарослей камыша вдруг повысыпали бычки, целое стадо, и почти все

белые. Они мчались вдоль берега, краем уже зеленеющих полей и лугов.

Удивительным было то, что на каждом из них восседал юноша, вооруженный

копьем. И неслись эти бычки, как буйный ветер в степи.

— О превеликий Мажан-Арамазд! — воскликнул Каранни. — Какое

потрясающее зрелище!

— А у моего отца, — сказала тикин Лор, — люди творят еще большее

чудо: уже несколько лет, как они ездят верхом на лошадях.

— Что? — удивился Каранни. — Люди садятся на коня? Как эти люди на

бычков?!

— Да, божественный. Привязывают ему на спину особую подушку и

садятся. Неужели не слыхал?

— Нет, не доводилось. Значит, мужчина и конь!..

— Да, царевич, мужчина и конь. И так это красиво, когда они, слившись

воедино, мчатся во весь дух.

— Они могут так и в бою участвовать на коне?

— Конечно, божественный. Воины моего отца часто приезжают из Арцаха к

нам в Сисакан верхом на лошадях. И вид у них очень воинственный. Нам такое

непривычно, но, видимо, мужчина на лошади — это большая сила.

Каранни выразил желание немедленно попробовать свою силу, сесть на

коня. Они подъехали к крепости. Удивительное это дело — человек на коне!..

Надо непременно побывать в Арцахе. И как можно скорее!..

Они прежде вошли в храм, где сисаканские жрецы готовились к

ритуальной церемонии. Царевич, не сдержав своего нетерпения, подозвал

шурина:

— Подыщи мне хорошую арцахскую лошадь. Ты уже ездил на коне, а?

Пробовал?..

— Нет, пока не доводилось, божественный, — отвечал Татан, — но видел,

как это получается у других. В войске у тестя своего не раз видел.

Арцахские конники успешно одолевают в стычках своих противников

егимаис-еранцев. Последние теперь, как завидят всадников моего тестя,

сразу разбегаются врассыпную, бросая при этом все, что у них есть.

Каранни не мог дождаться, когда наконец окончится

церемония и он,

покинув храм, тотчас отправится в Арцах.

* * *

Властитель Сисакана родоначальник Шатлойс и тикин Лор остались в

крепости, а Татан выехал сопровождать Каранни в его поездке по соседним

провинциям.

В горах, где брала начало бурная речка, которая потом, спускаясь

ущельем в долину, впадала в Ерасх, располагалось окруженное крепостной

стеной селение Диц Майри. Едва они пересекли крепостные ворота, Каранни

послал гонца к властителю Арцаха Багарату Дола, мол, садись на коня,

приезжай немедленно и возьми с собой еще всадников, да побольше...

Крепость Диц Майри зажата в медно-бурых скалах. Из ближних пещер

раздалось воронье карканье и эхом отозвалось в селе. Каранни вышел к реке.

С того берега сельский староста громко прокричал слова приветствия. Татан

таким же манером ответил ему. Сельчане вскоре перекинули деревянные мостки

через реку. Староста со всеми домочадцами, да и весь люд тоже ринулись по

мосткам и, едва ступив на другой берег, бросились в ноги царевичу.

Каранни спросил:

— Как он, мост-то ваш, надежный?

— И мост, и село мое очень надежны, божественный! — отвечал

распростертый на земле староста. — Приказывай, государь наш!

Каранни вскочил в колесницу и направился к мосту. В прозрачной воде

он увидел свое трепещущее отражение. Выходит, боги благословляют его

приезд!..

Престолонаследник успел отметить, что сисаканские армяне отличаются

некоторой странностью. Их словно бы ничто не удивляет. Нет у них и особой

приверженности богам, нет и страха перед оными, и поминают их редко. Как

бы для виду они у них, эти боги. Тикин Лор говорит, что превыше всего

сисаканцы почитают женщину, хранительницу очага. Богоравна та хозяйка

дома, которая может испечь хороший хлеб.

Просо и пшеницу, коих здесь мало, и ячмень, которого достаточно,

обжаривают, затем насыпают в каменную ступу, измельчают, провеивают, потом

мелют на мельнице и уж из муки пекут этот особый, тонко раскатанный хлеб в

печах, вырытых прямо в земле и выложенных гладким, отполированным камнем.

Царевичу очень нравилось, что сисаканцы уважительны и добропорядочны,

свято чтут долг и обязанность.

Из Диц Майри хорошо просматривалось довольно обширное поле, заботливо

возделанное и уже засеянное.

Ночь провели за пиршеством.