Царица Армянская
Шрифт:
расплачиваться за это своими жизнями.
— Да покарают боги и изведут весь род Мурсилиса!..
— Это вы, бесчеловечные правители, обрекли нас на гибель! Будьте
прокляты!
Пленные кричали все разом. А послы торопливо пробирались к шатру
престолонаследника.
Каранни, однако, не принял послов. Ни в этот день, ни ночью. Те
безропотно ждали близ шатра, под солнцем и ветром. Приставленный к ним
Арбок Перч приказал не разрешать послам садиться,
речной водой из опоганенных сосудов...
Минувшей ночью Арбок Перч передал Нуар лоскут белого шелка.
— Это мне вручил жрец, сопровождающий хеттское посольство, — сказал
он. — Записка от царицы. Отдай Каранни...
Нуар взяла лоскут и примирительно проговорила:
— Не сердись, Арбок Перч. У меня нет перед тобой вины. Из нас ведь
никто не принадлежит сам себе.
— Ты выполни порученное, дочь Миная! — сурово отрезал Арбок Перч. — И
скажи царевичу, что доставивший записку ждет вознаграждения.
— И однако...
— Кончай об этом. Поспеши к престолонаследнику и возвращайся с
ответом. Я жду.
Нуар направилась в шатер. Арбок Перчу показалось, что она явно
медлила, может, хотела что-то еще сказать?..
Утром Каш Бихуни и Арбок Перч проводили послов Мурсилиса в шатер
престолонаследника. Кроме военачальников там присутствовала еще и Нуар,
сияющая, царственно нарядная. В огромных черных очах ее играл отсвет
солнечного луча, падающего в шатер через отверстие в куполе.
И опять Каранни не пожелал видеть послов. Мысли его были заняты
другим. «Почему Мурсилис не освободил Мари-Луйс и не препроводил ее сюда?
Держит у себя заложницей?.. Хочет, чтобы я стал просить о ее освобождении,
а он тогда потребует отвести мои войска с завоеванных хеттских земель?..»
Злило царевича и то, что Мурсилис направил послов прежде в Куммаху.
Хорошо, что отец волею богов не принял их и тем дал понять, что фактически
страною правит его сын... Ясно одно: посылая послов для переговоров,
Мурсилис старается оттянуть время и собрать все свои силы.
Послы были обижены и растерянны. Их упорно не желали принять, не
разрешили переодеться с дороги, привести себя в порядок...
В складках хитона у Каранни, словно огнем обжигая, лежала записка
Мари-Луйс. «Не слушай вора Мурсилиса, супруг мой! — писала она. — Выстави
вон его послов, чтобы и духу ихнего не было у тебя в шатре! Не соглашайся
ни на какие условия!»
Он потрогал шелковый лоскут, на котором все это было начертано. Боги,
это ведь писала она, его жена! Хранят ли ее пальцы прежнее тепло и
нежность?.. Но, вдруг очнувшись, Каранни почувствовал,
рука Нуар. С тем самым теплом и нежностью, какая помнится из былой
близости с Мари-Луйс.
Нуар незаметно высвободила руку, посмотрела на распростертых у входа
в шатер хеттских послов и подумала: «Видит ли он меня?» А Каранни опять
предался своим раздумьям. Почему? Почему Мурсилис не освободил Мари-Луйс?
Кого он удерживает? Его жену или царицу армянскую?..
Он жестом приказал, чтобы старший из послов положил к его ногам
грамоту Мурсилиса. Посол приложился губами к посланию и исполнил повеление
престолонаследника.
Каранни вздрогнул. Ему вдруг отчетливо привиделась Мари-Луйс вся в
черном.
— Раздави таблички, Нуар! — воскликнул он.
Армянские военачальники удивились, не могли понять, что с царевичем,
что он задумал. Каш Бихуни, как всегда в таких случаях, кинул в рот бобы.
Арбок Перч замер, опустясь на колени, и про себя подумал: «Недолог час
объявят Нуар царицей, и придется еще ноги ей лобызать!» Но тут же отметил,
что приятно видеть, как она своими золочеными сандалиями крошит
Мурсилисову грамоту.
— Лживы все писания Мурсилиса, все его заверения, просьбы! — сказал
Каранни. — И потому я не желаю ни читать, ни слышать бредни этого
коварного ублюдка. Пусть идет на нас войной. Я готов сразиться с ним!
Он обнял Нуар за плечи и удалился с ней на другую половину шатра.
Военачальники затаили в себе вздохи удивления. Каш Бихуни после минутного
замешательства улыбнулся про себя и велел Арбок Перчу вывести хеттских
послов.
* * *
Армянское войско продолжало продвижение в глубь северных провинций
царства хеттов. И сопротивления почти не встречало.
В страхе перед не виданными ранее воинами на конях хетты в панике
разбегались кто куда. А местные жители, покидая свои дома, поспешно
уходили в пустыню в поисках укрытия и спасения. И войска Каранни не
очень-то их преследовали, понимали, что голод и жажда вскоре погонят
беглецов обратно.
Тем временем открывался путь в самое сердце страны хеттов. Там зимы,
можно считать, не бывало совсем. Тепло, обилие кормов для коней и всей
живности, что следовала в обозе за войском, — будущий провиант для людей.
Арцахская конница всюду, куда бы они ни ступила, наводила ужас.
Отдельные ее части иной раз пропадали днями, а потом вдруг возвращались,
пригоняя бесчисленное количество пленников, отары овец. Добывали и много
съестного припаса.