Царица Армянская
Шрифт:
доставили из Индии. Они специально обучены. Сила в них ужасающая.
Мурсилие очень гордился своим приобретением. Ведь на поле сражения
они буквально затаптывают войско противника и обращают в бегство.
Для лютости перед боем их еще и опаивают вином...
Мари-Луйс ринулась к шатру царя Мурсилиса. На пути она увидела, как
воины, приставленные к слонам, наливали вино из бурдюков в корыта.
Военачальник их низко поклонился Мари-Луйс.
У царицы
Иштар с пустыми глазницами.
Мари-Луйс остановилась у корыт с вином, вокруг которых ходили жрецы и
освящали пойло слонов. Она подошла поближе и тоже, как бы присоединяясь к
священнодействию, стала опускать свой скипетр то в одно, то в другое
корыто и, покрутив им семь раз, незаметно нажимала на потайную кнопку
сжимаемого в ладони скипетра, из которого через глазницы золоченого божка
в корыта с вином сочился смертельный яд.
Так Мари-Луйс «освятила» все корыта. Затем она от имени царя щедро
вознаградила приставленного к слонам военачальника и его воинов.
— И столько же получите, когда с победой завершите сражение!
— Так будет! Мы одержим победу! — подобострастно кланяясь, отвечал
военачальник. — Да исполнится воля твоя, божественная царица!..
Мари-Луйс оставалась близ слонов, пока они не выпили все вино.
Вернувшись к себе в шатер, она попросила позвать к ней раба-евнуха.
* * *
Какой-то человек бросился в ноги Каш Бихуни:
— О господин, удостой меня внимания.
— Кто ты? — с удивлением разглядывая диковинного карлика, безусого и
безбородого, но одетого мужчиной, спросил Каш Бихуни.
— Не видишь разве, что перед тобою евнух, о верховный военачальник
Каш Бихуни? Послушай меня и вознагради за службу, господин мой.
— И все-таки кто ты и откуда? — не переставая удивляться, допытывался
Каш Бихуни.
— Мне приказано передать тебе, чтобы вы, армяне, не убоялись слонов
Мурсилиса. Они отравлены и все передохнут, еще не ступив на поле сражения.
— А кто их отравил? И кто послал тебя?
— Не велено говорить. Я поклялся богами, не насилуй меня!
Каш Бихуни одарил евнуха, и тот исчез так же внезапно, как появился.
Каждому из воинских соединений жрецы придавали изображения богов того
или иного племени или полка.
Два жреца истово умащивали бронзовое изображение бога Ваагна,
укутывали его изножие шкурами и сипло гундосили какое-то ритуальное
песнопение. Находящиеся в войске армянские женщины и бесчисленное
множество жриц кидали в направлении хеттов дохлых мышей и разную мелкую
тварь,
Каш Бихуни, не обращая на все это внимания, направился посмотреть
ров, прорытый за минувшую ночь и замаскированный кустарником. Именно тут
ожидалось прохождение слонов противника... Он все думал, кто отравил
слонов...
О том, что карлик мог солгать, Каш Бихуни почему-то и мысли не
допускал... Мари-Луйс в лагере Мурсилиса...
Во рвах еще и копья укрепили, чтобы слоны, падая, напарывались
брюхом. Выходит, рвы эти, может, и не понадобятся?..
С такими размышлениями Каш Бихуни дошел до Драконова полка. Воины
его, спешившись, славили богов Арега и Ваагна. Тянули молитвы и
песнопения. Возглавлял это их священнодействие верховный жрец войска. Он,
в свою очередь, еще и горстями развеивал землю с берегов Евфрата — она
была у него в кожаном мешке. Ветер относил землю к хеттам, и это, по
поверью, должно было ослабить их мощь.
Войско выстраивалось дугой, как приказал Каш Бихуни.
Каранни, стоя в колеснице, наблюдал за построением полков.
После ночного наступления верховный военачальник отвел часть конницы,
чтобы дать ей передышку. А новую атаку предпримут еще не участвовавшие в
бою конники. И поведет их старший сын Багарата Дола. Каш Бихуни приказал
ему, когда пешее войско уже врежется в ряды противника, ударить конницей в
тыл с трех сторон.
С престолонаследником в его колеснице находилась Нуар — в доспехах, в
боевом вооружении. Ей все это было очень к лицу. Каранни на миг так
залюбовался ею, что, не удержавшись, даже поцеловал.
— Иди в шатер, Нуар! — сказал он. — Объяви жрецам мой приказ о том,
чтобы всех оставшихся идолов установили на возвышении. И сама, своею рукой
принеси в жертву Эпит Анаит белую овечку да помоли богиню о том, чтобы
была к нам милостива.
Опустив голову, она, словно вину искупая, проговорила:
— Моя владычица, царица Мари-Луйс, в лагере у хеттов, божественный? Я
буду молиться и о ее спасении!
Каранни схватил ее за руку.
— Откуда, ты узнала, что царица там?!
— Сердцем учуяла, — прошептала Нуар. — Боги мне поведали, зная, как я
чту царицу. А еще, мне кажется, я издали разглядела ее. Раза два это было.
Только одета она была во все мужское. Да не оставят ее боги! И да будет ей
Эпит-Анаит доброй матерью-покровительницею!..
Нуар ушла. Каранни взял из рук оруженосца глиняный ковш, полный вина,