Цеховик. Книга 1. Отрицание
Шрифт:
– Во вторую спец! – кричу я врачу. – Скорее! Она ближе всего!
– Да-да, сегодня она дежурит, – отвечает он.
Больница находится метрах в трёхстах отсюда.
Когда отца заносят в машину, я тоже забираюсь в серую «буханку» с красным крестом и протягиваю руку маме.
Отец в сознании. Он старается делать вид, что ничего страшного не произошло. Но лицо его мертвенно бледное, а губы совершенно синие.
– Всё нормально, – пытается улыбнуться он.
– Тихо, помолчите! – строго говорит врач
– Проникающее ножевое в брюшную полость! – почти кричит врач, когда мы оказываемся в санпропускнике.
Отца быстро перекладывают на каталку и увозят в операционную. Медсестра, записав все данные, тоже убегает и возвращается примерно через полчаса.
– Можно нам пройти в отделение или куда там, поближе к операционной? – спрашивает мама.
– Нет, туда вход запрещён, – качает головой сестра. – Вам туда нельзя.
– Но как нам узнать, каково состояние Брагина?
– Это вам только хирург сообщит, но сейчас он оперирует, и операция будет долгой, так что идите домой. Звоните потом, он вам всё скажет.
– Вы что! Мы же там с ума сойдём! – возражает мама. – Позвольте уж нам здесь остаться.
– Да здесь даже места нет, где вы хотите ждать?
– Ну вон же стулья, мы там и посидим, – показывает она на дальний угол.
– Это для больных, там ждать не положено.
– Но сейчас же никого нет. Если появятся больные, мы сразу освободим место. Ну, пожалуйста…
В конце концов медсестра проявляет милость и разрешает нам остаться.
– Я так испугалась сегодня, – говорит мама, глядя на меня. – Я тебя таким никогда не видела…
Ещё бы не испугаться, понимаю. Разозлился я, это точно. Я ведь столько сил в своё время потратил на то, чтобы научиться держать себя в руках, а тут такое. Неужели теперь всё сначала нужно затевать?
– Надо же было преступника обезвредить, мам. Просто ситуация такая сложилась, поэтому ты и напугалась. Я и сам напугался, так что не бери в голову. Сейчас важно, чтобы отец выкарабкался поскорее.
В это время медсестра уходит и мы остаёмся одни в приёмном покое.
– Мам, – говорю я. – Ты посиди здесь пока, а я попытаюсь разузнать, что там и как, ладно?
– Да как ты разузнаешь, если туда не пускают?
– Ну, попробую, поспрашиваю там. Посиди. Всё хорошо будет, не переживай раньше времени.
Я выскальзываю из зала и оказываюсь в широком коридоре. Проходя мимо открытой двери одного из кабинетов, замечаю несколько белых халатов, висящих на вешалке. Осторожно заглядываю внутрь и, никого там не обнаружив, беру один.
Я быстро шагаю по коридору и, пройдя мимо лифта, сворачиваю на лестницу. Поднимаюсь на два этажа и попадаю в большой холл. Навстречу мне торопливо идут две медсестры. Они бросают на меня настороженные взгляды,
Я прохожу через переход в другой корпус и, наконец, оказываюсь в отделении, в котором совсем недавно лежал. В коридоре пусто. На столе горит лампа, но Тани нигде не видно. Я тихонько подхожу к ординаторской и прислушиваюсь. Тишина. Если здесь и отмечали праздник, то сейчас об этом ничто не напоминает.
И где она может быть? Блин! Рентген-кабинет! Точно! То есть… Ну конечно! Она там с дежурным врачом! Ну Танька! Нет, она мне, конечно, ничего не обещала, и я ей тоже. Более того, оба мы знаем, что наша связь временная да и несерьёзная. Но в сердце я чувствую неприятный укольчик. Вот такой я собственник... Впрочем, это всё чушь и глупости. Сейчас мне она нужна для дела.
Я громко стучу в дверь. Что там за ней происходит, я не слышу, но открывается она не сразу. Проходит несколько секунд и я уже собираюсь снова постучать, но из-за двери появляется огненная голова. Таня настороженно озирается по сторонам, а потом хватает меня за воротник и затаскивает внутрь.
– Ты чего грохочешь? – недовольно спрашивает она.
Оказавшись в рентген-кабинете уже я озираюсь и кручу головой.
– Ты одна здесь?
– Нет, – язвительно отвечает она, – с тобой. Думала, что ты уже не придёшь вот и прикемарила немножко.
Я притягиваю её к себе и зарываюсь в её рыжие пряди.
– С Новым годом, Тань, – шепчу я, вдыхая её запах.
В нём смешиваются ароматы духов, юности и больницы.
– Ну, чего так долго? – выгибает она бровь, высвобождаясь из моих объятий. – По девкам шастал?
– Нет, Танюша. У меня тут случилось кое-что, так что мне нужна твоя помощь.
– Что случилось? – спрашивает она с улыбкой.
– Да на отца моего хулиганы напали, вот здесь прямо на площади Советов, представляешь? Ударили ножом в живот.
– Да ты что! – охает Татьяна.
– Скорая приехала быстро, привезли его к вам сюда. Но нам ничего не говорят и вообще домой гонят. Мама в санпропускнике сидит сейчас, но её в любой момент могут попросить оттуда. А главное, мы даже не знаем, в каком он состоянии. Ты бы не могла узнать, а? Может, тебе скажут что-нибудь…
– Да… – задумчиво отвечает она. – Конечно, обязательно. Сейчас сбегаю. Только… Надо у дежурного врача отпроситься. Сегодня Людмила Петровна.
– Людмила Петровна? – переспрашиваю я.
Зря ревновал.
– Да. Ох, она строгая такая, мы с ней даже шампанского за Новый год не выпили, представляешь? Это когда такое было вообще! Ладно, пойдём.
Мы выходим в коридор.
– Подожди здесь, – говорит Таня и заходит в ординаторскую.
Через минуту мы уже спешим в хирургию.