Цена металла

Швырёв Александр

— Он не пошлёт их сразу, — покачал головой Люк. — Ему нужно, чтобы мы выглядели агрессорами. Пока он «спасает нацию». Он начнёт с подкупа. С вбросов. С протестов шахтёров. Потом — локальные стычки. Только после — штурм.

— Тогда нам нужно начать раньше, — спокойно сказал Грегуар. — Превентивно. Зачистка агитаторов, контроль шахт, фильтрация каналов связи. Иначе он отрежет нас от логистики и начнёт ломать по одному.

Дюпон молчал. Его взгляд метался по карте. От Вилль-Роше — к Ла-Креюз, к Сен-Флёру, к Кингане.

— У нас

есть списки? — спросил он. — Те, кто пошёл за ним?

— Частично. Информаторы работают. Но многие — в серой зоне. Даже в штабе могут быть люди, уже играющие на две стороны. Мы держим улицы, но не мысли. Это Африка, Люк. Здесь всё решают не только пули. Здесь всё решает время.

Дюпон взял ручку и начал аккуратно вычёркивать красные зоны на карте. Медленно, один за другим.

— Тогда начнём с тех, кто уже показал зубы. Не ждать, пока они нам вырвут горло. Работаем на опережение. Ставим блокпосты. Доступ к шахтам — только по пропускам. Радио — на фильтр. Любой саботаж — арест. Повстанцев с оружием — на месте.

— Подтвердить приказы?

— Подтверди. Но скажи: пока без крови. Если можно.

— А если нельзя?

Люк посмотрел на него. Долго. Спокойно.

— Тогда как учили.

Орлов кивнул. В его лице не дрогнуло ничего. Он развернулся, чтобы выйти, но остановился в дверях.

— Слушай, Люк…

— Что?

— Если шахтёры действительно пойдут за ним тебе придётся стрелять в тех, кто ещё вчера звал тебя братом. Будешь готов?

Дюпон не ответил сразу. В кабинете вновь воцарилась тишина. Только радио на заднем фоне прокашливалось, шипело, будто задыхаясь от новостей, которые не могло удержать.

— Нет, — сказал он наконец. — Не буду. Но, если понадобится — сделаю это.

Орлов кивнул и ушёл. Дюпон остался один. В комнате, где на карте страны с каждым часом появлялось всё больше красного. В стране, где никто больше не был просто другом или врагом. Где каждый мог оказаться будущим мертвецом.

Он медленно встал, подошёл к окну, посмотрел на улицу. На людей, идущих по своим делам. На город, ещё не охваченный огнём. И на себя — в отражении стекла.

— Добро пожаловать в ад, — тихо сказал он.

Штабная комната была пустой. Только голос спутникового терминала, глухой, с едва различимым французским акцентом, нарушал тишину. За окном уже начало смеркаться. Люк стоял, склонившись над терминалом, пальцы сжаты на гарнитуре, глаза прикованы к мигающему экрану, на котором шли полосы связи и идентификаторы.

— Канал стабилен, — произнёс техник, сидевший в углу. — У вас двадцать минут. Потом перескачет спутник.

— Вызов линий «Дельта-5» и «Рапсодия», приоритетный код, — отрезал Дюпон.

— Код принят.

Экран дрогнул. Шум в динамике сгустился — как будто кто-то с той стороны долго не мог поверить, что действительно слышит его.

— Месье Дюпон, — раздался наконец спокойный голос. — Говорит Бюро по международным

операциям. Все под контролем?

— Вилль-Роше удерживается. Вчера была атака на колонну. Потери — один убитый, один тяжелораненый. Повстанцы действуют профессионально. Это не местные. Группа британской ориентации, вероятно — через частных подрядчиков.

— Мы в курсе, — перебил голос. — Контакты установлены. С генералом Н’Диайе ведутся консультации через нейтральных посредников. Обсуждается статус французской дипмиссии и экономических объектов.

— То есть вы с ними уже говорите? — глухо произнёс Дюпон.

— Мы говорим со всеми, кто контролирует обстановку. Ваша задача — сохранить контроль над рудниками.

— Сколько? — спросил Люк, уже зная ответ.

— Все объекты, находящиеся в концессионном управлении, должны продолжать работу. Любые попытки саботажа — нейтрализовать. Повторяю: удержать рудники любой ценой.

— Вы знаете, что они поднимают шахтёров. Поддержка генерала растёт. Волнение начинается внутри. Если дойдёт до столкновений — это будет мясорубка. Здесь не будет «точечных решений».

Пауза.

— Капитан Дюпон, — голос стал холодным. — Мы понимаем риски. Вы не просто легионер. Вы директор охраны стратегических ресурсов. Вы получили доступ к информации, равной посольскому уровню. Ваша ответственность — системная. Это не война. Это — защита интересов Французской Республики. И, если придётся выбирать между двумя сотнями рабочих и критическим редкоземельным каналом — вы знаете, что делать.

Люк не ответил. Он смотрел в экран. Там были только цифры. Код линии. Тайминг. Поток информации. Но за этим голосом он слышал другое: равнодушие, отточенное опытом. За ним — министры, аналитики, борд-директора корпораций. Ни один из них не знал, как выглядит лицо мёртвого шахтёра. Ни один не видел, как орут дети, когда пули срываются в толпу.

— Сколько у меня времени? — спросил он после долгой паузы.

— До конца фазы активации — семьдесят два часа. После этого Франция не сможет гарантировать поддержку на месте. Консулов пытаемся эвакуировать. Контактный центр будет переведён.

— Понял. Ожидаю документальное подтверждение.

— Уйдёт в течение суток. Bonne chance, capitaine.

Связь оборвалась. В комнате снова стало тихо.

Люк снял гарнитуру, медленно положил её на стол, точно уравновешивая каждый жест. Техник в углу замер — не дышал.

Дюпон знал, что он слышал достаточно, чтобы понять: что-то изменилось. Он остался в комнате один. Тишина больше не была пустой - она звенела. Подошёл к стене, где висела карта объектов — те самые шахты, за которые ему велели сражаться «любой ценой». Он провёл пальцем по точкам: рудник Сен-Шарль, выработанный до предела; узел на плато Кила Мой, где работало три сотни местных; центральный прииск — сердце всей концессии. Каждая точка — как приговор. Каждая точка — как смерть в перспективе.