Цезарь: Крещение кровью
Шрифт:
Проверить это предположение оказалось очень просто. Уложив Альбину спать, Алевтина каждый вечер выходила прогуляться, благо девочка по ночам не просыпалась. Вычислив маршрут ее прогулок, ВДВ и Глеб, выпив — для запаха, дури им своей хватало, — подкатили к ней. ВДВ с его неистребимым саратовским выговором запросто сошел за пьяного деревенского мужлана, да и Глеб постарался соответствовать тому же образу. Услышав массу непристойных предложений в сочетании с не меньшим количеством угроз по адресу своего кавалера, Алевтина не подняла крик, как положено нормальной провинциалке, — просто отошла в сторонку, пока ее спутник вполне профессионально рассовывал нахальных мужиков по сугробам. После чего парочка
На следующий день Валера отправился в местную службу междугородных телефонных переговоров. Конечно, все необходимые ему данные разглашению не подлежали — до тех пор, пока Валера не предъявил мастерски
Нарисованное Соколовым удостоверение с аббревиатурой ОБХСС. Очень даже симпатичная барышня сменила грозный тон на милую улыбку и охотно помогла Валере найти искомое.
За истекшую неделю абонент Журавельникова пользовалась автоматической междугородной связью шесть раз. Причем звонила Алевтина вовсе не в Москву, гораздо дальше — в Якутск. Средняя длительность переговоров равнялась десяти минутам; дважды ей звонили из Якутска, причем в один день. Но Журавельникова была вовсе не единственной, кто в эту неделю набирал якутский номер. Делами в далеком сибирском городе интересовался еще заместитель Журавельникова, причем принимал их настолько близко к сердцу, что звонил прямо с рабочего телефона, тратя бесценное рабочее время и служебные деньги на личные переговоры. Переговоры Журавельниковой с Якутском не прекратились даже после прибытия москвичей — это говорило о том, что их приезд оставался тайной. Последний раз Алевтина разговаривала с Якутском утром того дня, когда Валера явился на телефонный узел. С заместителем переговоров не было. Возможно, он скрылся в таком месте, откуда нельзя позвонить.
Что ж, можно считать, что Андрея Егоровича они отыскали. Оставалось уточнить кое-какие детали, в частности, истинный размер его капиталов. Необходимо это было для того, чтобы не промахнуться с неустойкой: не запросить слишком мало — тогда наука впрок не пойдет, и не потребовать слишком много — тогда должник не сможет распла-титься и с перепугу рванет просить защиты у милиции.
Вновь Яковлев появился на базе, но уже не в роли угонщика. Его появление, а еще более — его удостоверение — произвело жуткий переполох, объясняющийся прежде всего отсутствием начальства и неподготовленностью не только к проверкам, но и к годовому отчету. Зареванная бухгалтерша, естественно, решившая, что за неимением Журавельникова Валера обязательно посадит ее, выложила все, что ей было известно о заведующем, буквально на одном дыхании.
За день до своего исчезновения Журавельников вел переговоры при закрытых дверях и в присутствии своего заместителя с двумя весьма солидными людьми. Этих
Людей никто не знал; ночью на территории базы грузились четыре машины. Конечно, никаких достоверных данных ни о водителях, ни о грузе не было. Выяснить удалось только точное местонахождение заместителя Журавельникова — он «по состоянию здоровья» удалился в пригородный кардиологический санаторий. А сам Журавельников взял отпуск за свой счет на месяц, чтобы навестить родных. Наверное, именно к якутской родне он и воспылал внезапной любовью, такой сильной, что не пожалел ни времени, ни денег на поездку. И даже сложившаяся в конце года ситуация — несхождение баланса, вероятность набега различных комиссий (бухгалтерша имела стопроцентную уверенность, что заведующий знал о предстоящем визите работника ОБХСС, потому и уехал столь внезапно) — его не остановила.
В тот же вечер Соколов и ВДВ отправились навестить бедного больного в санатории. Заместитель, увидев двух здоровенных агрессивно настроенных молодчиков, перепугался так, что с ним едва не случился всамделишный сердечный приступ. Координаты
Ночью Матвеев созвонился с Маронко и попросил его выяснить у литовцев, сколько им пришлось выложить за свой заказ, — связываться с ними напрямую он не стал, резонно решив, что вряд ли они будут откровенны с человеком, о котором никогда не слышали. Зато уж Ученого они наверняка знают. Ответ пришел утром; оказалось, что Журавельников увеличил стоимость лекарств почти на сто процентов. Неплохо накрутил, ничего не скажешь. Валера больше не удивлялся внезапному вероломству сверхчестното Журавельникова: надо быть невероятно стойким человеком, чтобы удержаться от искушения завладеть такой суммой целиком. Мало того, Валера был уверен, что в этой игре помощник Журавельникова при любом раскладе остался бы с носом.
Теперь необходимо придумать способ нежно и без шума вытрясти эти деньги из Журавельникова. И такой способ придумал Глеб, притащив вечером тридцатого декабря наряд Деда Мороза. Оказалось, что он совершенно случайно выяснил интересную деталь: Алевтина заказала праздник для дочки в местной службе быта. Визит самого что ни на есть настоящего Деда Мороза должен был состояться первого января в полдень. Глеб представился дальним родственником Алевтины, сказал, что мечтает преподнести ей сюрприз в виде своего внезапного появления в облике Деда Мороза, а чтобы ему поверили, сделал кому следует новогодний подарок в виде крупных денежных купюр. Разумеется, он получил напрокат маскарадный костюм вместе с заверениями, что к Журавельниковым никто не сунется. И что они обойдутся без уведомления Алевтины о замене актера.
Так и получилось, что с самого утра тридцать первого декабря буйной бригаде Цезаря было абсолютно нечего делать. Тогда они занялись репетицией. Всплыла любопытная деталь: костюм Деда Мороза рослым Александру или Михаилу был короток, а плечистым Валере или ВДВ вдобавок и тесен. Поэтому за честь первым войти в крепость врага боролись Глеб с Чикарсвым. Саша после недолгого раздумья предпочтение неунывающему оптимисту Чикарсву. Во-первых, Толик был очень веселым человеком, что являлось несомненным плюсом при общении с маленьким ребенком, а во-вторых, Алевтина могла признать в Глебе-Морозе алкаша, пристававшего к ней двумя днями раньше, и поднять переполох прежде времени.
Весь день они провели самым увлекательным образом. Толик напялил бороду — чтоб всем стало понятно, кто он такой, — остальные были четырехлетними детьми. Трудно сказать, насколько верно изобретенное женщинами утверждение, будто мужчины — это большие дети, но в одном Валера был уверен: только мужчины могут с таким знанием дела и так увлеченно, а самое главное — так естественно играть в маленьких детей. Они приставали к Толику, задавали ему дурацкие вопросы, требовали сказочку, подарок и хоровод вокруг елки; они помирали со смеху, Толик тоже ржал, а Саша с серьезной физиономией призывал всех к порядку, и потеха продолжалась до тех пор, пока у Толика мозги раком не встали — то есть до вечера...
...Шли последние минуты 1990 года. За круглым сто
Лом, вытащенным на середину большой комнаты, восседало шестеро молодых мужчин. Стол был накрыт так, как положено для встречи Нового года, в одном углу работал ста-ренький черно-белый телевизор, на который никто не обращал внимания, в другом на стуле сложено одеяние Деда Мороза — ярко-красный тулуп, шапка, ватная борода, валенки стояли рядом. Мешок с «подарками» они засунули под стул. Маленький маскарад — прекрасный старт в Новом году.