Чай с пряностями, или Призраки прошлого

Романюк Светлана

– Что-нибудь придумаю, - легкомысленно отмахнулась Лисси, и на стол рядом с миской упало несколько комочков теста.
– Идей у меня больше, чем времени и сил. Ниссу Слоувею-то пончики на завтрак понравились? Что сказал?

– Ну-у-у...
– неуверенно произнесла Сайрена, меняя на столе местами баночки и кульки и зачем-то убирая пачку соли в ящик с ножами.

– Можете говорить смело, ниссима Сайрена, - усмехнулась Лисси, незаметно отодвигая от хозяйки гостиницы необходимые Лисси в данный момент для работы инструменты. В прошлый раз она нашла масленку в варежке-ухватке,

а ножницы были воткнуты в горшок с геранью.

– Он сказал, - извиняющимся голосом сказала Сайрена, окидывая Лисси лучистым голубым взглядом, - что раз он конфисковал все твои добавки, то временно можно есть твои сладости, не ожидая превращения в голубое полосатое хрюкающее животное, извергающее из ушей пузыри, - Лисси улыбнулась.
– Но вообще, девочки, Ференц...
– тут Сайрена зарозовела и поправилась: - ...нисс Слоувей в последнее время завтракает очень торопливо и все время погружен в свои мысли. Боюсь, что нашим совместным трапезам в последние дни не хватает задушевности...

– Еще бы!
– фыркнула Хелли.
– В городе форменное безумие творится, причем безумие прогрессирующее. Вон уже глава города умом тронулся. И многих богачей и влиятельных людей зацепило.

– А вот интересно, почему, и вправду, бедняки с ума не сходят? Фонарщик - единственное исключение.

– А беднякам некогда с ума сходить, - сказала Хелли.
– У них голова с утра до вечера занята заботами и делами. Это богачи от скуки с ума трогаются. Слишком образ жизни неподвижный.

– Надо будет подкинуть детективу эту идею социального неравенства при безумии, - заметила Сайрена.

– Только без указания авторства, пожалуйста, - попросила Хелли.

– И доктору тоже подкиньте, - добавила Лисси.
– Трудотерапия - залог здравомыслия.

– Ладно, безумие мы как-нибудь переборем, - сказала Сайрена.
– Все больные быстро в себя приходят. Кроме бедного нисса Лагберта, которого до сих пор не выписали. Даже мэр после ухода Мэгги глаза открыл и попросил доктора не выдавать его и дать еще пару-тройку дней побыть под крышей больницы.

– 3 - здравый смысл, - прокомментировала Хелли.

– С - самосохранение, - добавила Лисси.

– Так что это городское сумасшествие не самая страшная вещь, - продолжила развивать свою мысль Сайрена.
– Главное, что Ужас Соларии Груембьерр стороной обошел.

– И не говорите!
– охотно согласилась Лисси.

– Вы этого не помните, девочки, - продолжила Сайрена, катая по столу вокруг чашки яйцо. Лисси на всякий случай отодвинула от нее подальше лукошко с остальными яйцами, боясь, что в противном случае будет искать их по всему дому и ежечасно ожидать под седалищем хруст в самом неожиданном месте.
– Вы были слишком малы, и вам ничего не рассказывали. Однако я прекрасно помню тот кошмар.

– Убийцу ведь недаром прозвали Ужас Соларии, - заметила Хелли.

– Разве это не ужас, - передернула плечами Сайрена, - когда юное существо вдруг за секунду превращается в сморщенную мумию самого себя? Волосы седеют, зубы выпадают... Кошмар, короче. Был ребенок, а стал столетний старик.

– Первые случаи

ведь все были смертельными?

– Да, - кивнула Сайрена.
– Началось все лет двенадцать назад. Смерти случались в разных местах страны. Иногда несколько смертей было в одном городе, иногда в разных. Страшная участь могла настигнуть кого угодно, где угодно и когда угодно. Общим было лишь одно: погибали дети и молодые люди. Страшное время! Мать приходила утром в детскую и находила вместо своего любимого кудрявого сокровища сморщенный труп старика. Вы не представляете, как мы с покойным мужем тогда дрожали за Хельмута. Я порой, поцеловав его перед сном, потом целый час плакала и молилась, боясь не увидеть снова.

– Но потом ведь убийства прекратились?

– Да, сначала все жертвы умирали. Убийства происходили через неравные промежутки времени. То затихнут, то, глядишь, через пару лет снова возобновятся. Потом люди перестали умирать. Они просто старились в один миг. Даже не знаю, что хуже.

– Ничего, - отрезала Хелли.
– Если бы я вдруг сделалась внезапно старухой, то просто не пережила бы этого. И так, и так смерть!

– Не говори так, - усмехнулась Сайрена.
– Станешь постарше, поймешь, что жизнь имеет ценность в любом возрасте.

Но Хелли лишь упрямо покачала головой.

– И те преступления, и другие одинаково чудовищны, - сказала Лисси.
– В обеих случаях у людей была украдена целая жизнь.

– И Ужас Соларии снова вернулся, - грустно заметила Сайрена.
– Однако в этот раз, говорят, все закончилось благополучно.

– Вы о чем?
– вскинула голову Лисси.
– Я так замоталась с кондитерской, что совсем перестала читать новости в газетах. Прихожу домой и просто падаю в постель.

– Последний случай был особым, - охотно пустилась в рассказ Сайрена.
– Юноша. Садовник. Работал в пригороде Вайтбурга. Подобрал в саду на дорожке чужой кошелек с монетами. Сказал, что собирался в полицию отнести. Но не успел. Превратился в старика...

– Ну и нечего подбирать на улице чужие вещи, - назидательно сказала Хелли.
– Сто раз об этом говорили. Ведь вещи могут быть с порчей. Или от проклятия кто-то избавляется. Вот и подкидывает проклятый предмет.

– Ну, это редко все же бывает, - заметила Сайрена.
– В нашем городке такого вообще ни разу не было. А потом люди есть люди. Сначала месяц, год, ну пусть даже два года сторожатся, а потом забывают. А детям и не объяснишь ничего. Они как игрушку увидят, сразу ее в руки схватят. Где ж тут углядеть?

– Так что там с садовником тем?
– с любопытством спросила Лисси, на секунду приседая на табуретку, чтобы отдышаться от работы.

– А садовник постарел, как и другие. Вайтбуржцы перепугались до смерти. Новости одна другой страшнее всплывали. А он вдруг дней через десять снова помолодел...

В кухню вошел с пустым противнем Ред. Каждая черточка лица юноши выражала острое негодование по поводу жестокой эксплуатации его нежной персоны. Он поставил противень на стол и скрестил руки на груди, наблюдая, как Хелли кладет на другой пончики и посыпает пудрой.