Человек в лабиpинте
Шрифт:
Скрежещущая музыка звучит в городе, чужаки смеются. От них идет теплый, мускусный запах. Дети плюют в клетку. Слюна их - как огонь. В ярких лунных лучах пляшут тени. Ужасный узник, полный злых намерений, чувствует себя одиноким без создания своего вида, которые кишмя кишат в освещенных туннелях на планете Альфекка или Маркаба - очень далеко.
А тут целыми днями приходят строители города, издеваются, дразнят. Создание в клетке видеть не может их хрупкие тела, переплетающиеся длинные тоненькие пальцы. Но однажды под клеткой пол проваливается, поскольку обитателям
Настала ночь. Раулинс уже несколько часов не слышал голос Бордмана. Мюллера же он не видел с позднего полдня. По площади крались животные, преимущественно - небольшие, с отвратительными зубам и когтями. А он на этот раз пришел сюда безоружный. Он был готов затоптать любое из этих созданий, которое бы только сунулось между прутьев клетки.
Он дрожал от холода, ему хотелось есть. Он пытался отыскать во тьме Мюллера. Все это перестало быть шуткой.
– Ты меня слышишь?– спросил Бордман.– Вскоре мы тебя оттуда вызволим.
– Да? Но когда?
– Мы выслали робота, Нед.
– Значит, достаточно будет четверти часа, чтобы робот дошел сюда. Здесь безопасные зоны.
Какое-то время Бордман молчал.
– Час назад Мюллер задержал робота и уничтожил его.
– И ты не мог мне об этом сказать сразу?
– Мы тотчас же выслали несколько роботов одновременно, - сообщил Бордман.– Мюллер наверняка уничтожит еще хотя бы одного. Все идет отлично, Нед. Тебе не грозит ни малейшая опасность.
– Если только ничего не случится, - пробормотал Раулинс.
Он не стал продолжать этого разговора, все более иззябший и голодный он оперся о стену и ждал. Наблюдал, как на расстоянии ста метров небольшие гибкие зверюшки набрасываются и убивают животных, значительно себя больших. Минуту спустя туда уже набегали стервятники, чтобы обглодать кучу окровавленных костей. Он прислушивался к звукам этой охоты и насыщений. Его поле зрения было частично ограниченно, так что ему приходилось вытягивать шею в поисках робота, высланного ему на помощь. Но робота не было.
Он ощущал себя человеком, принесенным в жертву, избранником смерти.
Стервятники завершили свою работу. И тихо двинулись через площадь к нему - небольшие, напоминающие лисиц зверюшки, с крупными крутолобыми головами, кривоватыми лапами и желтыми, загибающимися внутрь когтями. Они шевелили золотистыми белками, посматривая на него с интересом, задумчиво, серьезно. Мордочки их были измазаны густой, пурпурной кровью.
Они приближались. Раулинс заметил длинное узкое рыльце между прутьями клетки. Ударил. Морда убралась. Но с левой стороны уже другой зверек протискивался сквозь решетку. А дальше - еще трое.
И неожиданно эти зверюшки начали проникать в клетку отовсюду.
9
Бордман в лагере в зоне "Ф" свил себе уютное гнездышко. Но его старость как-то сама собой делала это естественным. Он никогда не был спартанцем, а уж сейчас, предприняв это тяжелое и рискованное путешествие, он прихватил с собой с Земли
Вошел Гринфилд.
– Мы потеряли еще одного робота, - доложил он.– Значит, во внутренних стенах их осталось всего три.
Бордман поднес ко рту самозажигающуюся сигару. Затянулся, то перекидывая ногу на ногу, то снимая ногу с ноги, потом выпустил из ноздрей дым и улыбнулся.
– Значит, Мюллер вывел из строя и этих тоже?
– Боюсь, что так. Он знает входные трассы лучше нас. И все держит под контролем.
– Вы выслали хотя бы одного робота путем, которого у нас нет на картах?
– Даже двух. Оба пропали.
– Хм-м. Надо бы выслать большее число роботов одновременно. Тогда будет надежда, что хотя бы один не привлечет внимания Мюллера. Парнишка нервничает в клетке. Измените программу, хорошо? Мозг корабля подберет нужную диверсионную тактику, если вы его верно запрограммируете. Скажем, пусть роботов двадцать пойдут одновременно.
– У нас их осталось всего три, - напомнил Гринфилд. Бордман прикусил сигару.
– Три тут в лагере или вообще?
– Три в лагере. Снаружи лабиринта их еще пять. Они уже начинают входить.
– Кто такое допустил? Я еще поговорю с Хостином. Надо изготовить новые по шаблонам. К утру в моем распоряжении должно быть пятьдесят роботов. Нет, восемьдесят. Нет, какая безнадежная глупость, Гринфилд!
– Именно так.
– Ладно, убирайтесь!
Бордман с раздражением затянулся сигарным дымом. Он набрал диск, и пододвинулась бутылка коньяка - превосходный, густой, ароматный напиток, изготовленный отцами-перептикалистами на Денебе-12. Ситуация и в самом деле была тревожной. Он отхлебнул с полбокала коньяка, на мгновенье потерял дыхание, потом наполнил бокал заново.
Он знал, что ему грозит потеря перспективы, старейший из всех грехов. Деликатность этой миссии уже начала несколько раздражать его. Все эти крохотные шажки, мизерные успехи, утомительное приближение к цели, осмотрительность... Раулинс в клетке. Раулинс и его угрызения совести. Мюллер со своим психопатическим мировоззрением. Крохотные зверюшки, которые обгладывают человеку пятки, а сами только и думают, как бы добраться до горла. Все эти ловушки, расставленные демонами, и эта притаившаяся внегалактическая раса существ с огромными глазами, живущая в удивительном мире излучений, рядом с которыми Чарльз Бордман является чем-то не более чувствительным, чем растения. Угроза конца всему.