Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь
Шрифт:
Если все книги лежат обложками вверх, то “Бесконечная история” Михаэля Энде стоит боком, прижатая к стенке сундука. История, где фантазия переплетается с реальностью, как переплетаются несбывшиеся воспоминания в памяти Шутер. Она осторожно достаёт книгу, помня, какая она хрупкая - страницы буквально крошились под пальцами, она помнила, - теперь же они влажные и покрыты точками плесени. Книга как раз стояла у той боковины, которая прижималась к стене и принимала на себя всю сырость. Она поднесла книгу к лицу и втянула носом запах. Среди сырости и плесени, отвратительных на самом деле запахов, пробивались нотки дальних странствий, запах мха, сыроватой земли в лесу и распустившихся цветов. От этой книги веет духом приключений, загадок и тайн… Здесь живут непостижимые существа, здесь уживаются разные
Хотела бы она знать что, собственно, такое книга? Напечатанные буквы? Но когда раскрываешь её, вдруг появляются люди, которых прежде не знал, и начинаются приключения, битвы и шторма, или оказываешься в чужих странах и городах, и всё это — из-за книги. Конечно, её для этого нужно прочитать. Однако еще ДО ТОГО что-то уже случается…
Алиса перебирает книги, на которых выросла. Среди них нет некоторых названий, например, “Волшебника изумрудного города” или “Повелителя мух”. Возможно, Френ пополнил ими библиотеку позже, специально для неё. Френ невероятно много сделал, чтобы она стала именно такой, какой стала.
Дом изнутри встретил их довольно неприветливо – пустота и холод, ни грамма того домашнего уюта, что окутывал Френсин каждый день на протяжении пяти лет.
– Как ты узнала об этом доме? – с сомнением спросила Бетти.
– Макаров очень настойчиво предлагал мне идти в северном направлении, - это даже не ложь. Старейшина, услышав, что им необходимо по правилам жить в лесу, хитро подмигнул и направил на Север.
Первым делом они растапливают печь и прибираются, сваливая в огонь весь мусор, который радостно носится по полу. Потом принимаются за окна и двери, проверяя испортившееся от времени дерево, утыкая трещины. Две девушки развели бурную деятельность в отдельном доме, так по-женски приводя его в приличный вид. Где-то на покосившихся полках нашлась посуда, колодец оказался чистым, чтобы принести ведро воды и согреть то, что дала им в дорогу добрая Мира. Немного домашнего сыра, свежего хлеба, копченого мяса, овощи… Это ощущалось как после того случая, когда Ванда бросила в неё осколками кирпича, которые повредили внутренние органы, и ей пришлось на какое-то время отказаться от настоящей твердой еды и питаться протеиновыми коктейлями Брюса. Чтобы не завидовать слишком сильно и не перебивать аппетит Бетти, которая и без этого многим пожертвовала ради душевного спокойствия своей спутницы, Шутер пожелала ей приятного аппетита и отправилась на чердак в поисках полезных в хозяйстве вещей.
Нет, сундук с книгами и музыкальной шкатулкой она нашла чуть позднее, сейчас же Френ уверенно показывал ей на свечи, инструменты, пропахшую сыростью одежду, которую можно повесить сушиться возле печи. Кажется, он был рад, что его девочка вернулась домой, пусть даже и похожая на ящерицу-переростка. В тот момент началась настоящая пытка.
Разобрав книги, Алиса приступает к поискам материала для тетивы, ей подойдет всё, что угодно: лён, пенька, другие растительные волокна, сухожилия, шелк… Она находит обрывки веревок, разрывает на части найденный платок, радуется сохранившемуся набору шелковых нитей. Этот дом не настолько мрачный и неприветливый, как показалось вначале. Наоборот, люди, что жили до них, уходя, позаботились, чтобы следующие жильцы нашли всё необходимое для жизни. Например, ржавый дробовик и небольшую коробку патронов. Из этого дробовика Алиса Шутер расстреляла нескольких человек, когда кроваво-красная пелена затопила её взгляд в первый раз. Стоит вернуть его на место.
Кожа, вернее, чешуя на пальцах достаточно прочная, чтобы грубая веревка не причиняла неудобств, когда Ал расплетает её, связывая в новую, тонкую нить. Френ тянет уже сплетенное на прочность, удовлетворенно кивает или совсем невиновато улыбается, когда разрывает непрочно связанный участок, и девушке приходится расплетать всё и связывать вновь. Это, с одной стороны правильно – тетива должна быть крепкой, но гибкой, достаточно тонкой, чтобы стрелять. Это охотничий лук, он не будет висеть сувениром
Дальше были стрелы, сделать которые оказалось легче всего. Винтовка Шальная (бедная, как она там, в окружении чужих людей) могла использовать стрелы в качестве снарядов, поэтому Ал часто их делала. Френ, перебирающий заготовки для будущих стрел, тихо фыркнул. Шутер вздрогнула, когда память дорисовала насмешливый тон и произнесенное хриплым голосом: “Винтовка, надо же! В твоих руках скоро окажется самое лучшее оружие во всей Вселенной, а ты думаешь о какой-то винтовке!”. Но еще она помнит, как давно-давно они сидели так же рядом, с ворохом веток в руках и под ногами, как Френ завернул её в свою теплую куртку и рассказывал о том, как делать стрелы:
– Я всю жизнь считал, что важнее всего художник, но не сама кисть, - говорил он, быстро и ловко убирая с веток кору, превращая изогнутый и сучковатый прут в ровную стрелу.
– Сначала я думал, что успех на 90% зависит от лучника, теперь же я думаю, что 90% зависит от лука и стрел, и всего лишь десятая часть приходится на мастерство самого лучника. Дай лучшему мастеру лука плохой лук и кривую стрелу с растрепанным оперением - и что станет с его мастерством? Так что стрелы надо делать на совесть, хоть они и теряются, ломаются, дарятся, одалживаются. Стрелы – расходный материал, но ты всё равно должна уважать их. Прежде, у меня было много стрел самого разного назначения. Одни взрывались, вторые “стрелялись током”, третьи возвращались, четвертые помогали в шпионаже… Да, бурное было время, но тебе лучше не знать о нём.
Место для первой тренировки нашлось там же, где и было оставлено - за домом, где деревья стоят гуще, и можно не целясь, хотя бы в одно из них попасть. Лук, еще пахнущий деревом, тетива, сплетенная за бессонную ночь, и пять стрел, сделанных за полчаса. Лук больше похож на игрушку, он таковой, по сути, и является. Чтобы сделать всё по правилам нужно гораздо больше времени, которого нет. Неизвестно когда прибудет помощь, неизвестно, когда безумие поглотит Шутер, неизвестно, когда их найдут другие чудовища с гор. В этом уравнении столько неизвестных переменных, что найти ответ не представляется возможным.
– Посмотрим, правду ли говорят о мышечной памяти, - ворчит под нос девушка, становясь в стойку.
Ноги она расставляет на ширину плеч, обязательно на одной линии, вес тела переносится на левую ногу, голова поворачивается естественно и без напряжения. Когда ноги стоят правильно и устойчиво, можно приниматься за руки. Собственно держать лук не требуется. Рукоятка должна сама лишь опираться на место между большим и указательным пальцами удерживающей руки. Эта точка на руке принимает на себя вес лука при его натягивании. Остальные пальцы руки должны лишь расслабленно накрывать рукоять. Она осторожно ставит стрелу на тетиву и прикладывает кисть руки. Указательный палец должен - над стрелой, средний и безымянный – под ней. Когда-то это было естественно, теперь же пальцы, подогнанные под курки огнестрела, отказываются повиноваться, держа стрелу на тетиве. Алиса поднимает лук в сторону абстрактной мишени, абстрактной, потому что заранее не уверена, что ей стоит надеяться попасть в деревья. Руки, плечи и стрела выстраиваются в одну линию почти на автомате. Главное – выпускать тетиву нужно плавно, расслабленно, просто расслабить пальцы. Нужно просто расслабить пальцы.
Руки дрожали, по нервам, по напряженным мышцам текла стремительно нарастающая боль, будто сплетенная ей же самой тетива была под напряжением, способным спалить человека дотла. В голове гудело воспоминаниями о белом снеге с редкими крошками сожженного дерева и красным, красным, красным… Красным на белом. Нет-нет, пожалуйста, не сейчас! Зря она думала, что будет легче использовать лук, когда за спиной стоял целый и невредимый дом, а Клинт пусть и был отвратительно далеко, но был жив. Из памяти не выжжешь сожженное здание посреди безмятежного леса и труп под этими самыми деревьями, даже небольшой сугроб там, где когда-то она похоронила Френа, напоминал могилу. Это возвращение в Фиору не принесло облегчения, как не принесло его возвращение во времени. Всё цело, все живы, да, но это кривые зеркала. Мир, в котором тебя нет.