Чемпионы Черноморского флота
Шрифт:
Даже Дорохова прошибло. Его первое восклицание так и осталось единственным. Далее он уже молчал. Пожирал Тамару глазами. Но и во взгляде вечного шалопая сейчас совсем не было сального налета.
«А, ведь, он тоже растерялся!» – усмехнулся Вася про себя, бросив короткий взгляд на Руфина.
Дорохов взгляд почувствовал, среагировал. Понял, что Вася подловил его и поэтому усмехается. Быстро вернул свое обычное выражение на лице.
Меж тем Алексеев уже представлял Тамаре Лосева.
— Поручик Куринского
— Виктор Игнатьевич! Рад знакомству, Тамара Георгиевна!
— Прошу вас, Виктор Игнатьевич, просто Тамара! Это Ваня меня совсем в матроны записал! — протягивая свою ручку, улыбнулась Тамара.
— Да, конечно, Тамара! — Лосев приложился к ручке. — Мои товарищи и Ваша, надеюсь, доблестная охрана! — Лосев обернулся к Дорохову и Васе.
— Дорохов Руфин Иванович! — молодцевато шагнул Руфин, чуть дольше положенного задержавшись в поцелуе Тамариной ручки.
— Тамара.
Сказав это, девушка изящно вытянула руку, оставив Дорохова теперь уже в дурацком наклоне. Потом запросто протянула её в сторону Васи.
— Тамара!
— Вася! — растерялся Милов, пожимая тонкую ручку и сожалея, что Тамара была в перчатках.
— Вася! — передразнил его Лосев. — Унтер-офицер Девяткин! Вы не обращайте внимания, Тамара. Он в унтерах всего ничего. Не привык еще.
— Вася — прекрасное имя. Если вы не против, я так и буду вас звать. Без чинов.
— Да, хорошо. Мне годится! — легко согласился Вася.
— А это мой ближайший друг и ангел-хранитель Бахадур! — Тамара сделала небольшой шажок в сторону, открывая взору офицеров экзотического алжирца.
Бахадур ограничился коротким кивком. Потом пристально посмотрел на Дорохова. И глаз уже не отводил.
— Надеюсь, что Ваня вас предупредил… — Тамара начала заминать неловкую сценку.
— Да, Тамара. Мы в курсе. — подтвердил Лосев. — Уверен, проблем не будет.
— И я в этом уверена, Виктор Игнатьевич.
— Ну, что ж… — Лосев кашлянул. — Если вы готовы, то можем выдвигаться.
— Да. Только минуту. Попрощаемся с Ваней.
Лосев, Дорохов и Вася пошли к своим лошадям. Сели. Наблюдали. Тамара и Ваня как раз тепло обнимались в это мгновение.
— А глазами-то как он её пожирает! — завёл шарманку Дорохов.
— На тебя насмотрелся! — усмехнулся Лосев.
— Ты о чём это? — вскинулся Руфин.
— О том, что ты, братец, школяром выступил, а не грозным бабником, как о том всем хвастал.
— Ты нарываешься, Лосев!
— Прекрати, Руфин! Уж не вздумал ли меня на дуэль из-за этого вызвать?
— Вот уж!
— Так и признайся, что оторопел!
— Я признаюсь лишь в том, что она будет моей!
— Ох, ты! Фу ты, ну ты! Напугал! — Лосев рассмеялся.
— Пари! — взвился Дорохов.
— Ты, верно, Руфин, совсем голову потерял такую низость мне предлагать! И я тебя предупреждаю.
— Так я и не буду ничего делать. Сама прибежит.
— А вот этого не будет! — Лосев говорил уверенно и с улыбкой.
— Ты, Лосев, совсем про меня ничего не знаешь. Например, того, что обо мне сказал Александр Сергеевич! — тут Руфин даже подбоченился в седле.
— И что такого сказал о тебе Александр Сергеевич?
— «Счастлив ты в прелестных дурах!» — гордо продекламировал Дорохов.
Лосев неожиданно рассмеялся. Потом объяснил причину.
— Так то — в дурах, Руфин! Нашёл, чем гордиться! А Тамара девушка умная и чистая. И на тебя не клюнет. Так что, тебе её никак не испачкать. Обломаешь свои зубы. А алжирец её вдобавок отрежет тебе руки. А то и по шее полоснёт. Он то уж точно о Пушкине и его «эпитафии» по тебе не ведает!
— Ну, это мы исправим! — хмыкнул Руфин и пришпорил коня.
— Вот… послал на голову! — вздохнул Лосев. — Ты, Вася, присмотри за ним, пожалуйста. Он ведь с головой не дружен. Точно выкинет какой-нибудь фортель. А мы стыда не оберёмся!
— Присмотрю! — уверил Вася, будучи на стороне Лосева.
Вася не лукавил и соглашался не из-за старшинства Лосева. Действительно не хотел грязных историй, связанных с Тамарой. Да и шкурный интерес никто не отменял. Лосев прав. Случись что подобное, стыда и позора не оберешься!
Подъехали Тамара и Бахадур.
— Готовы? — спросил Лосев, мягко улыбаясь. — Вижу, что готовы! Ну, тогда с Богом!
Поскакал впереди. Тамара и Бахадур сбоку от неё — за ним. Вася замкнул кавалькаду.
«Она статью и тонкостью очень на мою Кочениссу похожа, — подумал Вася, глядя в спину Тамаре. — Мою?! Вот тож! Мою! Хех! Скажешь тоже! Только грудь у Тамары… Ну, если бы Кочениссе не зажимали. Тоже, наверное, была бы такая. Побольше. И красивая. И упругая. И вообще, она хорошая же баба! Любила меня. Вот, что ей уперлось! „Веру поменяй!“ Ага! Щас! Могла и сама поменять. Может, и сладилось бы. Хорошая же девушка, в общем. И талия, как у Тамары. Ножки. Лицом, конечно, попроще. Зато работящая…»
Вася еще долго не мог остановить поток мыслей и сравнений. И все время вздыхал, пытаясь убедить себя, что он не может серьезно рассуждать о возможности совместной жизни с Кочениссой.
… Неприкрытый восторг Лосева — и тайный Васи — по поводу Тамары и её достоинств нашёл дополнительное подтверждение во время первой же остановки на ночевку. Когда зашли на постоялый двор, Лосев растерялся. Ничего на перегоне между Поти и Тифлисом не изменилось за прошедший год. Постоялые дворы, как были апофеозом убожества и антисанитарии, так таковыми и остались.