Chercher l'amour… Тебя ищу
Шрифт:
— Тебя послушать, Лесенька, так я почти Иисус Христос, который принял наказание за людские грехи. Не хватает только копья.
— Копья? — похоже, Лена на одно мгновение перестает шустрым носиком дышать.
— Чтобы проткнуть мне сердце и упокоить мученика, распятого на кресте. Отомри, красавица. Ну?
— Ты не понимаешь, — она мотает головой, стряхивает волосы и, уставившись вперед, пялится на приближающуюся гигантскую машину. — Это он? — кивает из-под моего захвата на автомобильного мордоворота с массивным
Там и хозяин немаленький. Все законно и логично. Если ты под два метра ростом, то и роскошь, она же средство передвижения, она же единственная радость в жизни у такого чувака, каким всегда являлся Алексей Максимович, должная соответствовать богатым габаритам своего единственного хозяина.
— Да. Но водитель тебе понравится, Алёна.
— Посмотрим, — бухтит под нос.
А я готов поставить деньги! Старший Смирнов — душа компании и порядочный человек, для которого честь, долг, семейственность и родственные отношения — не пустой звон, а кодекс той самой жизни.
— А как он отнесется к тому, что… — осторожно начинает.
— К тому, что ты поедешь с нами?
— Угу, — прищипывает и оттягивает кожу на моей руке.
— Приятно, Леська, — опускаю морду и носом утыкаюсь ей в висок. — Не останавливайся.
Она красивая, добрая, хорошая, вдумчивая и сострадательная. Она ответственная, собранная, внимательная, интересующаяся, воспринимающая все всерьез. Другое дело бешеная Юленька! Сколько лет мы знакомы, а такой злобы и остервенения никогда, признаться честно, за ней не замечал.
Пиздец, как сильно ненавидит «Мудрого» мегера, от которой мне больше ничего не нужно, кроме регулярных встреч с моим сыном. В последнее посещение Юла готова была растерзать мое тело. Так бы и съела без соли и хлеба, таким, как есть, при погонах и в полном обмундировании. Чего она, в сущности, бесится, если все, по ее словам, идеально в, и без того, чудесной жизни сложилось?
— Как ты меня представишь? Господи-и-и! — пищит, когда машина с визгом тормозит возле нас, поднимая в атмосферу камни, пыль и городскую грязь.
— Сестрой! — серьезно отвечаю, совершенно не моргая.
— Сестрой? — все-таки выкручивается, обращается ко мне лицом, смешно корёжа шею.
— А что такого? Ты так поломаешься, Алёнушка.
Ляпнул и глупости по своей, похоже, глупости совсем не осознал.
— Хорошо не матерью, — раздражаясь, ворчит.
— Опасный край! Пропасть, осыпающаяся балка, зыбучий песок.
Потому что родную мать я никогда не знал!
— Извини, — шепчет и бормочет. — Я перехотела, Свят. Пожалуй, пойду. Созвонимся. Ой-ой!
— Поздно, — затискиваю, обрубая концы, запечатываю трусливые ходы для предсказуемого отступления.
Пассажирская дверь открывается и салон мощнейшего пикапа
— Ксю? — прокашливаюсь и тут же добавляю ласковый. — Привет!
— Доброе утро! Хорошо-то как! — потягивается, подняв и широко расставив руки, подпрыгивает на месте, снимает судорогу и разминает кости, выгибая в разные стороны суставы и растягивая сухожилия. — Вы Леся? Правильно?
— Здравствуйте! — отвечает ей, а мне с упреком сообщает. — Я не поеду. Останусь дома. Встретимся…
— Ты на заднем? — собой подталкиваю возникающую Лену, направляя хиленькое тело к задней двери автомобиля. — Я подкину.
— Не надо, — едет по земле, упираясь каблуками. — Святослав!
— Доброе утро, крошка! — горланит перегнувшийся через консоль Алексей. — Какая чудная компания. Жаль Оленька чрезвычайно занята. Два на два, Мудрый?
Ему, конечно же, виднее! Только этот счет здесь неуместен, но с очень взрослым человеком спорить не намерен. Поэтому:
— Ага, — поднимаю Шепелеву обмякшим столбиком и почти заталкиваю ее в салон. — Порядок! — уперевшись ладонями в мелкий зад, пихаю тельце, трамбуя Лену на сидении, укомплектовываю первую барышню и предлагаю руку для второй. — Тебе помочь? — подмигиваю, обращаясь к Ксении. — Скачешь, как стрекоза! Что с тобой?
— Ой, Святик, ты такой серьезный, мощный, грозный и чересчур большой. Но я готова! — стоит и никуда не движется — ни вперед, ни назад. — Долго ждать, братишка?
— Ксения! — рычит ее отец.
— Где твоя галантность, Святослав? Чем я отличаюсь от Леси? Я тоже женщина…
— Я сейчас сниму ремень, Смирнова, — почти кричит Алексей. — Отлуплю женщину при всех и…
— Леся, Вы психолог? — слегка наклонившись, заглядывает внутрь, там встречается глазами с перепуганной Шепелевой и, молитвенно сложив ручонки, последнюю писклявым голосом очень жалостливо просит. — Скажите им, пожалуйста, что так не разговаривают, что это непедагогично, что это токсично и даже аморально. Ай! — вопит, когда я тем же способом закидываю ее на заднее в соскучившийся за маленькими пассажирками салон. — Грубиян!
Порядок! Погрузились малой кровью. Там… Там было проще. По крайней мере, не приходилось выслушивать женский треп, когда выдвигались на позиции или в армейский магазин за продовольствием, снаряжением, экипировкой, которые приобретали в довесок к выданному государством.
— Не разучился? — подмигивает мне Смирнов, пока я усаживаюсь на место рядом с ним.
— А? — снимаю ремень, пальцами разглаживаю эластичную ленту и запускаю карабин в замок.
— Я чего-то так устал, сынок. Сил нет крутить этот руль, — ребрами ладоней прикладывает по баранке. — Навык не растерял?