Chercher l'amour… Тебя ищу
Шрифт:
«Только рыпнешься, как сразу же получишь тюремное заключение в этом месте. Пожизненно, до конца твоих счастливых дней. И это для заморской кандидатши будет ох.ительный позор и добровольно избранный перманентный стресс. Вопросы, донна Эухения де Смирноф-ф-ф-фас?».
Большое чувство, видимо. Страсть, любовь, ревность… Или запойный алкоголизм, приход, дурь и на кого-то затаившаяся злоба? Сезонный, видимо, регресс.
— Женя, как Вы? — подхожу к ней со спины.
— М? — вполоборота отвечает.
— Все хорошо?
— Да, —
— Так же, как и Вы. Не нужно подстраиваться. Я не гость, которому надо угождать. Жень, я съеду…
— Я не прогоняю, Святослав. Не уезжай, мальчик, — вижу, как нервно двигает губами, пытается улыбнуться, растягивает их, задирает уголки, которые подрагивают от почти нечеловеческого напряга. — У Сергея… Это обязательно пройдет. Только не знаю, когда на этот раз.
— Он постоянно пьет?
— Нет, — отрицает очевидный факт.
— Как часто?
— Садись, пожалуйста, — назад кивает, намекает, чтобы я с неудобными допросами от нее отлез.
Без дополнительных вопросов, на которые все равно не получу ответов, отхожу от Жени, направляюсь к предложенному месту, отодвигаю стул и занимаю забронированный угол за большим обеденным столом.
— Привет, — Сергей заходит в кухню, удерживая на согнутом локте моего сына, отвернувшегося от толпы и уткнувшегося носом в крепкое плечо. Мальчишка ручонками прощупывает бицепсы здорового козла, которому употребленный джин, по-моему, судя по настроению и внешнему виду, оказался нипочем. — Давай-давай, парень, мама скоро вернется. Где приземлишься? На своем царском или поближе к Святу?
Мальчик отрывается и поворачивается лицом ко мне. А я? Теряюсь, прячу взгляд, краснею и задираю плечи, раболепно опуская голову.
— Куда, мой мелкий князь? Куда прикажешь тебя преподнести? Свят, — Смирнов елейным голосом обращается ко мне, — присмотришь за шустрым сладким зайцем?
— М-м-м, — мычу, сцепляю пальцы, свожу вместе руки и опускаю связку, чтобы зажать ее между своих колен.
— Чика? — а тетя Женя, как истинная леди, не торопится с любезным поворотом к ним.
— Цика! — хохочет Игорь. — Цика-цика! Бабуска, ты цика?
— Да, — выдыхает Смирнова, обратившись к потолку лицом. — Я чика, детка. Я…
— Вольно, Эухения. Все уже нормально. Отвернуло, пронесло! Фух! Так, Мудрый, принимай вертлявого бойца, — Сергей подходит ко мне и протягивает ребенка, который поджимает ножки и цепляется за уши деда, виснет на некрупных мочках, пальцами впиваясь в гибкие хрящи. — Ты… Ах! Игорь, ты чего творишь? — вопит, тренируя баритон, Смирнов. — Больно, черт возьми. Святослав! — орет, уже не сдерживаясь, с выпученными глазами мне. — Не желаешь помочь? Дар речи растерял, а вчера вещал так, что потолок в машине ором насквозь прошивал. Возьми его, кому сказал? Детка, отпусти, пожалуйста.
Мальчик не издает ни звука, зато сильнее дергает деда за уши, видимо, желая их под жирный
— Привет, — шепчу пересохшими губами.
— Цика! — вопит пацан и несколько раз подскакивает на мне.
— Что? — оперевшись спиной о край рабочей поверхности, спрашивает Женя. — Есть будем, сладкий? М? Что скажешь? — подмигивает внуку, переглядываясь со мной.
Смирнова считывает настроение, внимательно следит за моей реакцией, изучает позу, обдумывает положение, предполагает, выдвигая жизнеспособные версии о том, надежно ли быть с этим типом рядом, стоит ли доверить маленького внука, и сможет ли защитить ребенка случайно прибывший на постоянку этот «странный человек».
— Куда сядем? — прикладываюсь губами к теплому и влажному виску. Мне кажется или он действительно вспотел: от напряжения, волнения или из-за высокой в помещении температуры. — Тебе жарко?
Сын дергает воротник своей модной водолазки, оттягивает ткань и резко отпускает, вздрагивая ресницами, от раздавшегося щелчка по нежной коже.
— Сейчас принесу сменную футболочку, — предлагает Женя, настраиваясь на стремительное бегство из этой кухни в любую из имеющихся комнат: только бы отсюда — вон; и куда-нибудь — наверх.
— Вместе принесем! — ставит перед фактом Сергей. — Свят?
— Да? — вниманием одариваю только сына, а на Смирновых его не обращаю.
— Вас ведь можно оставить вместе? Не взорвете кухню? Хотелось бы потом позавтракать за столом, по-человечески, и в тишине, а не под вой сирен и суету моих бывших, по воле случая неотчисленных студентов.
— Да. Нет, не взорвем. Все будет в лучшем виде, Сергей Максимович.
— Лады! — пожимает плечами. — Так-с! — хлопает в ладоши.
Игорь вздрагивает, но тут же расслабляется и, сильно выгнув шею, обращается заинтересованным лицом ко мне.
— Все будет хорошо, Мудрый? Убеди меня еще разочек, мил человек. Мне что-то как-то неспокойно.
— Да, — еще раз подтверждаю. — Подождем вас здесь.
— Тогда веди, наверное, жена. Показывай, где там сменная одежда маленького жениха хранится, в каких сундуках припрятано приданое моего красавца. Заодно, наверное, и я переоденусь. Чика, идем поговорим и кое-что наедине обсудим. Там все готово? — бросает взгляд на кастрюлю, стоящую пока еще на газовой плите. — Им ничего там перемешивать не нужно? Предупреждаю сразу, Святик, я сильно подгоревшее в силу возраста и слабости пищеварительной системы — ты должен понимать, боец — больше не втяну.