Чёрный лёд, белые лилии
Шрифт:
Потому что она не понимала абсолютно ничего.
Грохнуло совсем недалеко, в сотне метров поднялся чёрный столб земли, и откуда-то сверху закричали:
— Командира батареи на связь!
Несколько рослых мужчин, которых Таня увидела, опасливо выглянув из-за борта, будто ни в чём не бывало начали разматывать какие-то провода, подавать их наверх, и спустя несколько секунд, подняв голову, Таня разглядела в верхних ветвях большой толстой сосны небольшую дощатую площадку, откуда свешивались чьи-то ноги.
— Товарищ подполковник, капитан Черных на связи! — быстро отрапортовал один из
— Черных, что у тебя там?! Ослепли, что ли, вы по какому квадрату бьёте? Квадрат семнадцать три! Ну раз поняли, выполняйте, чтобы ни одна гадина не прошла, у них там главный расчет, вашу мать, вы нас без батареи, что ли, оставить хотите, Черных?! Как бы они сейчас по нам…
Тане бы хоть минутку, чтобы хоть что-то понять, чтобы осознать, вспомнить, но этой минуты ей никто не дал.
Её будто ударили по ушам с двух сторон, разом, потому что звук куда-то пропал: остался только оглушающий звон и ужасная, раздирающая сознание боль. Тане подумалось, что конец, должно быть, настал, потому что в жизни так не бывает. В жизни не застилает дымкой глаза, в жизни не пригибает к земле какая-то неведомая сила против твоей воли.
В десятке метров, на пригорке за блиндажом, взметнулся фонтан земли и дыма, и звука Таня не услышала. Падая на пол, успела разглядеть на лицах, бледных лицах девчонок то же выражение животного ужаса, что испытывала она сама.
Что это? Где стреляют? Почему голову будто раскололо изнутри, почему Таня не может не то что встать — не может даже пошевелиться?
Она училась два года, а потом ещё три месяца, десятки раз была на учениях и слышала, как хлопают снаряды, так почему она чувствует себя крохотной песчинкой, которая вот-вот будет раздавлена?
ПОЧЕМУ ОНА НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЕТ?
Ну, слабачка, ну же, вставай! Не сейчас, поднимай голову, вставай, ты жива, и ты знала, куда идёшь!
Огромным усилием воли разлепив веки, Таня увидела в двух сантиметрах от себя пыльные доски. Попробовала подняться, хотя бы поднять глаза — не получилось. Сердце тяжело стукнуло и будто замерло совсем, когда рядом снова раздался разрыв. Оказывается, она ещё что-то слышала, и новый хлопок снова разорвал её голову изнутри.
— Выйт… машины!.. Вы… то… таки... обще?
Господи, Господи, Боже, как страшно, мамочка, милая…
Нельзя, нельзя поддаваться этому, потому что если она не справится с этим сейчас, то не справится уже никогда! Вставай! Вставай!
Таня заметила сначала грязь под своими ногтями, землю и песок на пальцах, потом — чьи-то пыльные берцы, и всё это медленно и неразборчиво. Дым где-то впереди, бегающие люди, воронки и совсем близко к кузову — чуть растрёпанную черноволосую взрослую девушку со строгим, почти злым выражением лица, которая, не переставая, что-то кричала, да только звуков Таня не могла разобрать.
Надо вставать, вставай!
Мамочка, родная, почему же так всё гремит?
Сзади что-то треснуло, но Таня втянула голову в плечи и, пошатнувшись, села, поползла вперёд, едва не свалилась, пытаясь спрыгнуть на землю, но всё-таки спрыгнула, ухватившись обеими руками за борт, и выпрямилась.
Небо серое и горит. Никакого солнца
Мамочка, как же страшно!
Постаралась сфокусироваться на твёрдом, правильном лице девушки перед ней, ощупала левой рукой винтовку, потому что опустить глаза вниз не могла — сразу бы свалилась. Очень кружилась голова. Хотела объяснить, что они пополнение и что им нужно доложиться начальству. Что из этого получилось, Таня так и не услышала. Кажется, из грузовика начали выпрыгивать девчонки, потому что она почувствовала, как сзади завибрировала земля. А может, это ударило ещё раз — просто ничего больше Таня не слышала.
Когда она увидела новый фонтан земли впереди, за сосной, руки сами собой потянулись к голове, и снова непреодолимая сила надавила сверху, пригнула Таню к земле — но она не легла. Тряхнула головой, чувствуя, что правое ухо, кажется, начинает слышать. Постаралась стряхнуть с волос землю и песок.
Черноволосая девушка с тонкими полосками бровей внимательно и строго взглянула на неё.
— Какое ещё пополнение? Снайперы? Почему так рано? — услышала Таня её низкий голос будто сквозь толщу воды. — Ладно, выходите быстрее! У меня дела и помимо вас есть, живей, живей. Приехали они. Успокойтесь, просто пристрелка, нашли чего бояться. Каждый день такое. Пошли, доложитесь комбату.
Всё вокруг ещё не приобрело достаточно чёткие и понятные контуры, и слова старшего сержанта (судя по лычкам, это была она) до Тани тоже как следует пока не дошли. Она сделала несколько шагов вперёд, чуть не свалилась в какую-то траншею, оглянулась вокруг в поисках девчонок, нашла их в паре метров от себя, сбившихся в стайку и жмущихся друг к другу. Подошла к Валере, ободряюще толкнула её плечом, встала рядом.
Канонада затихла, только изредка дальше, за лесом, раздавались отдельные выстрелы. Танины уши потихоньку начали слышать, и первым, что они уловили, был низкий, громкий мужской голос:
— Ну, видел, как, а? Молодец Черных, и ребята у него что надо. Жаль Козловского только.
— Товарищ майор, да ведь цели были уже пристреляны с утра.
— Я, Лыткин, думаешь, не знаю, что у нас на батарее делается? Знаю, что пристреляны! Ну так теперь пристреляны ещё лучше!
Старший сержант, а за ней и Таня с девчонками подошли к той самой сосне, с которой ещё недавно свешивались чьи-то ноги. Рослый парень с чёрными усиками, тот самый, что подавал наверх телефонный кабель, тихо присвистнул, посмотрев на них.
— Я тебе сейчас так посвищу, Исаев, что неделю из окопов вылезать не будешь, — быстро отозвалась черноволосая сержант, строго взглянув на него из-под бровей.
С лестницы, ведущей на верхнюю площадку, спрыгнул маленький молодой офицер, почти мальчик, со смуглым курносым носом. За ним с точно такой же лёгкостью на земле оказался высокий и широкий в плечах майор с благородным усталым лицом и слегка поседевшими, коротко остриженными висками.
— Рутакова? Ты чего тут? Ну, видела? Комар носа не подточит, — добродушно обратился он к девушке-сержанту. — Вот приказ о наступлении будет, тогда вспомните своего комбата. С утра, видите ли, пристреляны. Придёт приказ, и не придётся драгоценное время на повторную пристрелку тратить. Колдун вернулся?