Чертоги Казад-Дума

Каэрия

Обложка ко второй главе:

http://orig02.deviantart.net/8f2e/f/2015/064/a/c/dwarf_by_mirabilemendax-d8kh816.jpg

====== Глава 2.3: День “отдыха” ======

…Ниар…

Какое-то дурацкое имя выбрал Мелькор, нарекая свою дочь. Отца попрекать плохим вкусом девушка не собиралась, но всякий раз пробуя свое имя на вкус, Красная Колдунья морщилась. Сочетание букв ей нравилось: яркое «р», твердое приглушенное «н», восходящее звонкое «иа». Однако происхождение, да и смысл имени не радовали. Истоками своими уходящее к языку орков, слово «Ниар» означало «дуб». Притом используя это слово, орки подразумевали далеко не высокое крепкое дерево. Почему Моргот в качестве имени для своей старшей дочурки выбрал сие орочье понятие, Ниар не знала, а спрашивать боялась. Уважения, правда, «дубовая» девочка среди орков с таким распрекрасным именем смогла добиться не сразу. Свирепый народец признал ее силу только после пары-тройки показательных уроков, тут же дав девушке новое прозвище – «Мирад’ок». Эта кличка оказалась немногим лучше, ибо значила она «удар ломом».

А хотелось иметь имя подобрее и поженственнее. Как имя «Анаэль». С квенья оно переводилось как «ромашка». Или, например, прекрасное (и крайне редкое)

орчье имя «Элрель» – «спасительница». Что-то в таком роде. Но никак не пренебрежительное «Ниар». «Дубовый, толстый, туповатый». Фыркнув, Красная Колдунья отерла зеркало рукой и посмотрела на собственное лицо. С кожи стекали капельки ледяной воды. Умывшись, девушка ощутила свежесть, но полностью смыть с себя усталость Ниар не смогла. Ночь выдалась бессонной, пусть и плодотворной. Закончив все приготовления для своих маленьких и темных планов, принцесса ангбандская теперь была свободна от дел как птица в полете. Впрочем, существовали еще такие понятия как стирка, готовка, ульи и огород. Так что расслабляться не стоило. Поджав губы, Ниар стряхнула с рук капельки и, развернувшись, оглядела сад Беорна. Светало. А хозяин пасеки между тем куда-то ушел: судя по всему, смотреть на плоды дел эреборской компании. Оборотень, конечно, мог спросить и у самой ангбандки о том, что произошло с Гэндальфом, Торином и их компаньонами, но делать этого не стал. Пожалуй, из чувства самосохранения. Беорн вообще старался пореже обращаться к Ниар с необычными просьбами, зная, что девушке придется пользоваться своими колдовскими навыками. А лишние напоминания о происхождении принцессы мучали медведя. Беорн был довольно-таки совестливым. Хмыкнув, создательница Барад-Дура отошла прочь от большой кадки с водой, приставленной к одной из стен деревянного дома. Желудок, пустой еще со вчерашнего вечера, нещадно вопил и требовал завтрака, плотного и, желательно, жирного. Спрашивается, почему Мелькору было сложно детей своих создать без подобных вот животных нужд? Жизнь бы изрядно полегчала, если бы различные физические слабости вдруг потеряли свою власть над телом. Неосуществимая мечта, но зато какая соблазнительная… «Ладно, хватит, — решила Ниар, потирая замерзшие руки. Утро, хоть и ясное, выдалось прохладным. — Нужно все же взяться за дело. И закончить с бытовой мелочью лучше бы побыстрее». Клонило в сон, но волшебница, подавляя в себе желание прилечь на траву и подремать, прошла к входу в медвежий дом. Двигаясь бесшумно, она осторожно открыла тяжелую дверь и тенью скользнула внутрь. В избе Беорна царил предрассветный полумрак, по воздуху вились едва заметные дымные облака, а в камине тлели догорающие угли. Гномы, лежащие на тюфяках и перинах, казалось, крепко спали. Гэндальф, которого животные Беорна обустроили лучше других путников, закутавшись в теплое одеяло, видел свои тревожные сны, понятия не имея о присутствии врага рядом с собой. Посмотрев на лицо Майа, Ниар нахмурилась. Как же легко их было сейчас убить. Никто бы даже не проснулся. Но вот беда – лишить жизни путешественников Миас пока не могла. Хотя бы потому, что с ними она связывала возвращение в Эндор отца. Значит, нужно было набраться терпения и ждать. А с последним у старшей дочери Мелькора всегда были проблемы – особой выдержкой девушка не обладала. Качнув головой, Ниар себя приструнила. Не стоило торопить события, не стоило даже думать о будущем. Важнее прочего сейчас был отсутствующий завтрак. Готовая слопать целиком хоть балрога, ангбандка тихонечко перешагнула через лежавшего на полу гнома. Тот, перевернувшись на другой бок, сладко что-то протараторил и смолк почти тут же, погрузившись в еще более крепкий сон. Улыбнувшись, Ниар с удовольствием заметила, что гости, в целом, казались умиротворенными. На войне частенько приходилось видеть солдат, которые даже погружаясь в мир эфемерных сновидений оставались напряженными и испуганными. Представители подгорного народца, судя по всему, не страдали ночными кошмарами и бессонницей. Хотя ведь и им несладко жилось последние лет сто. Снова перешагнув через очередного гнома, Ниар замерла на месте. Взгляд ее упал на одного из гостей. То был один из молодых соратников Торина, которого, кажется, звали Ори. Вчера именно этот юный и наблюдательный член гномьего отряда проявил смелость перед Беорном, первым представившись оборотню. Вел себя юнец скромно: говорил тихо, иногда наивно, а иногда слишком серьезно. Сутулился, опускал взгляд умных карих глаз перед старшими и тихонечко улыбался, прижимая к груди маленький, но широкий блокнот. Вечно что-то пишущий, вечно слушающий и внемлющий чужой мудрости, Ори приятно удивил Ниар. Открыто смотря девушке в лицо, гном не искал за личиной незнакомки врага и не ожидал подвоха. Чистой и яркой была душа юного эреборца. Сейчас Ори тоже прижимал к груди свой блокнот, видимо боясь с ним расстаться даже под крышей друзей, в безопасности. Его лицо казалось Ниар серым и напряженным: гному снился какой-то сон и не из приятных он был. Слегка морща нос, Ори беспокойно постукивал пальцами по кожаной обложке блокнота. Теплое одеяло сползло со спины гнома и теперь лежало рядом. Бедняга. Присев подле, Ниар подхватила стеганную накидку и осторожно гнома укрыла, стараясь не тревожить сна молодого храбреца. Убедившись, что одеяло полностью накрывает гостя, чародейка еще несколько секунд изучала лицо Ори, после чего протянула руку к его голове и положила холодную ладонь на разгоряченный лоб.

Гному действительно снился кошмар. В туманных ночных видениях юного воина окружали полчища орков, голодных, свирепых и жестоких. Хмурясь, Ниар с удивлением признала в снившихся Ори уруках морийцев: высокие скалистые стены Казад-Дума угрюмо возвышались над серым морем сражения. От такого кошмара любой во сне начал бы стонать.

«Элрелемир себрион, — произнесла Ниар в уме на валарине. Заклинание легкое, светлое, очищающее мысли и успокаивающее сознание. — Спи безмятежно, храбрец».

Подождав, пока гном затихнет, Красная Колдунья поднялась на ноги и задумчиво уставилась на свернувшегося калачиком Ори. Тихий, юный, совсем не злой. Ниар до безумия сильно захотелось наорать на кого-нибудь. Из всех самых гадких вещей мира подлые закономерности войны ангбандка ненавидела больше всего. Без всяких споров и притязаний на звание миролюбивого человека, Ниар готова была признать, что питает страсть к сражениям и битвам: девушка не мыслила себя без меча, без крови

врагов и постоянной близости смерти. Была своя прелесть в войне, неукротимый шарм жестокости и священная, неприступная правда защиты своих близких. Но чаще всего в пожарах сражений гибли существа, которые не имели никакого отношения к спорам Великих и которые заслуживали жизнь больше, чем полководцы. Как этот ни в чем неповинный мальчик, волею судьбы пошедший за Торином и по велению рока оказавшийся тут, в доме Беорна. Глупо.

Прикрыв глаза, Ниар резко отвернулась и попыталась выровнять сбитое гневом дыхание. Уже через пару мгновений злость прошла, а сердце сбавило скорость своего бесконечного бега. Неприятный осадок на душе остался, но принцесса Дор-Даэделота не в первый раз мучилась рассуждениями о несправедливости и судьбе. Рожденная войной, взращенная ею и живущая только благодаря ей, Ниар ежедневно размышляла о смысле кровопролития. И не находила его.

Качнув головой, девушка напомнила себе о завтраке. Аппетит, правда, пропал, но поесть было нужно. Поэтому, аккуратно обойдя Ори стороной, Красная Колдунья прокралась к столу и, недолго думая, начала осматривать кухонные шкафы. Вспоминая, где лежат сдобные лепешки, старшая Миас начала осторожно заглядывать за высокие деревянные дверцы низеньких тумб. Чувствуя себя не в своей тарелке, Ниар улыбнулась, прислушиваясь к оркестровому хору в своем желудке.

Воришка в собственном доме.

Воришка в собственном доме. Во всяком случае, сейчас Ниар походила именно на воришку. Крадучись, она приоткрывала дверцы шкафов и пыталась что-то в них отыскать. Взгляд девушки перебегал с одного предмета на другой, жадно выхватывая из общей картины какие-то скляночки и баночки. Из одного шкафа девушка вытащила кружку, с другого – пару тоненьких медовых хлебцев. Закончив мародерствовать на кухне Беорна, девчушка поставила все найденное на стол, затем налила в кружку чистой воды и осторожно присела на стоящую у стола скамейку. Все это Ниар проделала на удивление быстро и тихо.

Торин вынырнул из пучин сна, наверное, четверть часа назад, найдя всех компаньонов спящими. Взглянув за окно, гном увидел сереющее небо и к собственному сожалению понял, что проснулся слишком рано. Звезды еще не успели погаснуть на безграничной небесной тверди, а лучи восходящего солнца даже не касались зеленых вершин рядом растущих деревьев. Решив пока не подыматься и друзей своих не будить, Торин просто лежал и смотрел в небесную даль, наслаждаясь тишиной и покоем.

Признаться честно, когда в дом вошла Ниар, сердце гнома екнуло. Привыкший на все обращать внимание, реагировать на малейшие признаки опасности, Торин, заприметив скользнувший внутрь темного помещения лучик света, потянулся к мечу. Привычки, знаете ли, от них избавиться практически невозможно. Ожидая увидеть в дверном проеме какого-нибудь орка (вероятно, спросонья), Торин в удивлении замер, наблюдая за тем, как в щелку протискивается маленькая девчушка. Осторожно ступая по полу, видимо остерегаясь скрипов и шорохов, Ниар прикрыла за собой дверь и начала медленно ступать вперед. Перешагивая через спящих гномов или обходя их стороной, если такая возможность существовала, воспитанница Беорна невесомой тенью шла на кухню. Торин, задержав дыхание, молча наблюдал за Ниар, боясь пошевелиться. Нет, чем-то смутить девушку гном вряд ли мог. Но давать ей понять, что не спит, тоже не собирался. Во-первых, потому, что тут же началась бы сутолока: друзья бы проснулись, сразу бы заверещали, начали бы готовить завтрак. Во-вторых, хотелось просто понаблюдать за тем, что будет происходить. А произошло следующее.

Ниар, обойдя всех гномов, остановилась подле Ори, склонилась над ним и укрыла, при этом как-то по-матерински нежно. Потом коснулась лба гнома рукой. Страдающий плохими снами, Ори всегда под утро начинал переворачиваться с боку на бок, иногда издавая странные стоны, похожие чем-то на стоны болеющего человека. Торину всегда было искренне жаль мальчишку, но помочь ему Король-под-Горой был не в силах. Сегодняшнее утро ничем не отличалась от многих уже прошедших: спящий Ори начал ерзать на полу, скинул с себя одеяло, издавая приглушенные вскрикивания. Но стоило девушке коснуться гнома, все будто бы прошло: Ори стих и обмяк. Пораженно всматриваясь в Ниар, Торин молча наблюдал за тем, как девушка поднимается с колена на ноги, несколько секунд стоит над спящим другом, а затем отправляется на кухню. Подмывало во весь голос спросить: что, балрог дери, произошло?

Однако свои наблюдения Торин пока предпочел оставить при себе. Причины были. Много причин. Но хватало одной. Вполне возможно, что Ори просто стало чуть-чуть полегче. Совпадения, они иногда случались. Наверное, даже чаще, чем «иногда».

Девушка тем временем за обе щеки уплетала сухие пластинки медового хлеба, запивая их водой. Искоса поглядывая на Ниар, Король-под-Горой отчего-то почувствовал себя слегка смущенным. Ничего запрещенного или непристойного в своих действиях (а точнее – в их отсутствии) Торин не находил, но тем не менее воспринимал мелкий шпионаж как нечто низкое. Пожалуй, следовало дать девушке понять, что за ней наблюдают. С другой стороны – зачем?

Ниар ела красиво. Именно красиво – надкусывая хлеб, девушка медленно его прожевывала, явно наслаждаясь трапезой. Иногда отирая губы, она подносила к ним кружку и делала два-три больших глотка, после чего снова принималась за хлеб. Порой крошки падали ей на колени, и тогда девушка очень коротким движением смахивала их со своей одежды. А временами они оставались у нее на губах, и тогда Ниар осторожно их слизывала. Прикончив один хлебец, задорная девчушка по-мальчишески непринужденно облизала пальцы и в один присест допила воду. Оглядев же стол, сложила на него руки и, прикрыв глаза, просто продолжила сидеть на месте.

Торин вчера не успел хорошенько разглядеть воспитанницу Беорна. Случайных пятнадцати минут вряд ли могло хватить для ознакомления с внешностью, так что эреборец с любопытством окинул юную особу свежим изучающим взглядом. Да, Ниар была подтянутой – но далеко не худой, как могло показаться. Стройные ноги в икрах были широки, так что утверждение «девушка любит бегать» имело некий смысл. Руки в запястьях казались до ужаса тонкими, а ладони – крохотными, аккуратными, ухоженными. И даже если Ниар занималась тяжелой работой по дому, тонкая кожа и маленькие не натруженные пальчики не выдавали в юной особе домохозяйку. Тонкая рубашка скрывала под собой широкие для леди плечи, маленькую грудь и осиную талию. Не девушка, а загляденье. Действительно, как крепкий и острый клинок умелой работы.