Чертово яблоко (Сказание о «картофельном» бунте)
Шрифт:
Медведь неуклюже сел на землю, одной лапой потер себе морду, а другой — перед ней завертел. В толпе засмеялись.
— Добро, Михайла Иваныч, — цыган сунул медведю кусок сахара и подмигнул толпе. — Теперь покажи нам, друже, как купцам-толстосумам по ночам не спится, как они за мошну свою трясутся.
Медведь заходил по кругу, завертел мордой в разные стороны, словно чего-то опасался. Позвякивали кольцо и цепь-змейка. Зверь повалился на землю, прижался ухом к выбитой земле и задрыгал задними лапами.
— Ловко! — крикнул
— Ловко! — поддержала детину толпа. — Ай да цыган!
В шляпу цыгана посыпались медяки.
Потеха кончилась. Толпа повалила к торговым рядам, а Стенька направился к барышникам, разместившимся на Конской площади с коновязью, коя была устроена в два ряда. Он уже знал, за каждую продаваемую лошадь, привязанную во втором ряду, брали по три копейки в сутки, а за лошадь, привязанную в первом ряду (они были наиболее дорогие), в два раза больше
Здесь, пожалуй, куда интересней, чем медвежья потеха. Каких только коней не увидишь! Каурые, гнедые, буланые, вороные… А породы! Донские, орловские и даже арабские. Вот он — арабский конь!
Стенька, забыв обо всем на свете, впился в него восторженными глазами. Вот это конь! Какая горделивая осанка, грудь, грива, какие легкие, стройные, сильные ноги. На таком коне можно нестись как по воздуху. Ишь, как облепили «арабчука» купцы, но лица их замкнуты: на конных торгах покупатель на доброе слово не расщедрится, знай, брюзжит да изъяны ищет.
Стеньку же зло взяло: какого еще коня им надо?! Царь-конь! Да за такого скакуна Стенька, кажись, жизни бы не пожалел.
— Красавец… Сказочный конь. Цены ему нет, — завороженно произнес Стенька.
— Цыть! — прикрикнул ростовский купец Кайдалов, — приглядывающийся к коню. — Тоже мне знаток. Ступай отсель!
— А что, и поглядеть нельзя? — обиделся Стенька — За погляд денег не берут.
За Стеньку заступился Яков Дмитриевич Артынов, оказавшийся на продажах.
— Зря вы на парня ополчились, ваше степенство. Коней он весьма любит.
Купец хмуро глянул на Артынова.
— Тогда пусть свой длинный язык не высовывает.
Стенька махнул рукой и зашагал к одному из балаганов. Здесь из пяти ружей стреляли в «прусака» и в «турка», в игрушечных волков, лисиц и зайцев. Копейка — три выстрела. За семь попаданий — приз: фунт пряников и полфунта семечек.
Стенька никогда из ружей не стрелял, но ему захотелось проверить свой глаз. Вначале приглядывался к стрелкам, кои перед выстрелом прищуривали левый глаз и стремились сравнять нарез ствола с мушкой, а затем стреляли по выбранной мишени. Некоторые мазали, другие попадали.
— Тут главное, паря, хорошо прицелиться, и чтоб ружье в руках не плясало. Курок же спускай плавно, — посоветовал один из недурно отстрелявшихся стрелков.
— Спасибо, друже.
Стенька протянул хозяину балагана гривенник.
— На весь, борода!
Первый выстрел оказался
Хозяин балагана занервничал: он и так уже проиграл два фунта пряников, а у этого стрелка еще в запасе много пулек.
Городские девчата, оказавшиеся в балагане и откровенно любовавшиеся красивым парнем, подбадривали:
— Какой же молодец! Может и «турка» собьете?
«Турка» и «прусака» сбить было всех труднее, ибо они были чересчур маленькими, и крайне редкий стрелок в них попадал. Но удача сегодня была на стороне Стеньки.
Хозяин балагана хоть с сожалением и расстался с призом, но все же похвалил:
— Из тебя, парень, неплохой солдат получится. И глаз меток, и рука крепка.
Фунт же пряников и полуфунт семечек Стенька подарил девчатам.
— Угощайтесь, красавицы.
— Сам — красавец писаный. Что-то мы вас не знаем.
— Еще узнаете!
Стенька выбрал глазами самую пригожую девушку, поцеловал ее в рдяную щеку и выбежал из балагана.
Глава 7
НЕЖДАННАЯ ВСТРЕЧА
Федор Борисович Мясников на ярмарку собирался без особого тщания.
— Ничего диковинного не увижу. Это по молодости брал задор, все балаганы и лавки обойду, а ныне стар я для того, да и особой надобности нет. Жизнь-то к концу клонится. Много ли старику надо?
Миллионщик говорил правду. Ему и в самом деле уже ничего не надо. Нажито много, все торговые дела идут с немалым прибытком и о детях заботиться не надо. Сыновья — Иван, Никита и Николай — встали на широкую ногу. Владельцы винных заводов, винных откупов, золотопромышленники стали одними из крупнейших купцов Сибири. Ныне Иван Федорович жительствует в Санкт-Петербурге. В столице — именитый человек, купец первой гильдии, почетный гражданин и коммерции советник. В тех же званиях ходит Никита Федорович, кой из Сибири почти не вылезает, обладает шикарными домами в Красноярске и Ялуторовске и сорока четырьмя золотыми приисками. Слава его гремит по всей Сибири, ибо он не только крупнейший винной откупщик и один из самых везучих золотопромышленников, но и родоначальник пароходного движения не только по Оби и ее притокам, но и на озере Байкал.
Не отстает от старших братьев и младший, Никита Федорович. Тоже первогильдейный купец и золотопромышленник. Постоянно проживает в Красноярске, поставив лучший в городе двухэтажный каменный особняк, кой поражает своим убранством всякого промышленного человека.
Про Никиту Федоровича ходили по Ростову целые легенды. Он-де по воскресеньям ходил в Воскресенский собор по мосткам, устланным красным сукном, а супруге Енисейского губернатора, известного своей неподкупностью, сумел подарить огромные лапти из чистого золота. Чего только не рассказывали о Никите Федоровиче!