Четвертая стрела
Шрифт:
– Но не укусил же?
– Вряд ли, - засомневалась Леда, - хотя такой может...
Лодка причалила к берегу, Копчик сложил весла, выбрался на сушу и подал руку своей спутнице.
Несмотря даже на то, что практически все ведомство - кроме тех, кто дежурил - явилось поддержать морально ката Прохора Михалыча, профос Гурьянов победил с разгромным счетом. Ловким броском поверг он противника на землю, прыгнул сверху сам и сломал Михалычу ногу. Ласло, заслышав хруст, бросился было между ними - но было уже слишком поздно. Чувствительная Леда бессильно упала на
Аксель же с Копчиком проводили своих спутниц до дома - то есть, конечно, до дома графов фон Бюренов. А если уж быть совсем точными, ибо у графов фон Бюренов не было собственного дома, они обитали в доме своей хозяйки - до императорского дворца.
– Богини, - проговорил Аксель, когда девушки скрылись из поля зрения, - мы недостойны целовать их следы. Но мы же будем, правда?
– Я готов жениться, - признался Копчик, - хоть это и получится мезальянс.
Они медленно шли к своему жилищу в наплывающих матовых сумерках.
– Моя матушка не переживет Катерины, - вздохнул Аксель, - а я у матушки один остался, надежа и опора.
– Ты теперь, считай, готовый кат, - поздравил товарища Копчик, - жди представления.
– Да я давно уж жду, - признался Аксель, - после истории с французом тот доппельгангер, что француза убил, просил за меня. Ох, и аукнется еще мне этот француз...
– Так и славно, что такая шишка за тебя просит, что ж дурного?
– не понял Копчик.
– Такие нарядные щеголи чаще всех к нам на дыбу попадают, - вздохнул Аксель, - у них ротация хорошая... И заложит меня тот мажор по самые помидоры...
1998 (зима)
"Она не была красива, и, что еще печальнее, не была добра. То ли жизнь ее, то ли люди, судившие столь сурово и неправедно, сделали герцогиню такою - так или иначе, доброй она не была. Холодность ее, созерцательность и отстраненность некогда были легендой. Была ли она умна? Бог весть. Равнодушие ее - оказалось иллюзией. Герцогиня бежала за мужем после его ареста, босиком, в рубашке, по осеннему первому снегу, и нам вряд ли удастся забыть об этом и снова назвать ее равнодушной. Герцогиня нашла способ отправить весточку далеким французским маршалам, и не это ли спасло жизнь ее мужу? Была ли она умна? Была ли добра? Мы не знаем. Лишь известно - она всегда старалась удержать возле себя то, что считала своим. И ненавидела всем сердцем бедного моего Рене, так как оба они любили - одно".
В поезде я то читала, то дремала. Макс и Дани сидели в соседних креслах, а мне досталось место в другом конце вагона, слава богу, хотя бы без соседа. Я вывалила на пустое кресло раскрытый рюкзак, накрылась курткой - в вагоне было ощутимо холодно - и приготовилась отойти ко сну. На животе у меня покоилась раскрытая
– Привет, систер, - Дани переложил на пол мой рюкзак и уселся рядом.
– А что твой премилостивый патрон?
– Наконец, уснул, - рассмеялся Дани, - зря ты его не любишь. Такой забавный дурачок.
– С Максом нельзя принимать амфетамины - он расскажет тебе всю-всю свою жизнь, и ты умрешь от скуки.
– Он уже и так рассказал, - признался Дани, - у него папа секретарь райкома в Удомле, там же ему приготовили невесту, тоже дочку местной шишки. Но он не хочет жениться - его шеф открыл перед ним радости однополой любви. И заодно прелести финансовых махинаций.
– И что он в нас нашел?
– проворчала я.
– Нечто совершенно иное - выражаясь языком Монти Пайтона. Макс верит, что мы настоящая московская богема, актеры, музыканты и, чтоб лишний раз не вставать, наркоманы.
– Знаешь, Данечка, если тебе загорелось попробовать с мальчиком, лучшего варианта просто не найти.
– Знаешь, Лизочка, у меня давно уже было с мальчиком, - ехидно признался Дани, - мне хочется разве что попробовать не платить за себя в гостинице и много чего хорошего поиметь бесплатно. Вспомни, что за нищая жизнь ожидает меня в Гренобле - и дай мне оторваться напоследок.
– Что ты за человек, Дани? Я и не знала, что у тебя были мальчики.
– Ты смотришь на меня и не видишь, - Дани обнял меня и прижал свой лоб к моему, - Ты видишь свою проекцию. Оттого, что любовь слепа, - он чуть отодвинулся и посмотрел мне в глаза, - Я уеду и оставлю Макса тебе. Вместе с инструкцией по его использованию. Смотри не сломай.
– Надеюсь, вы говорите обо мне гадости?
– Макс, оказывается, восстал от сна и теперь стоял возле нас, красиво опираясь на спинки кресел. В грации и изяществе ему не было равных.
– Мы обсуждаем Данькин отъезд, - сказала я, - Ты будешь по нему скучать?
– Сгрызу подушку и обольюсь слезами, - усмехнулся Макс.
– Пародируешь мой стиль?
– Что вы, Лизочка, куда нам, с кувшинным рылом...
– А что с твоим хорем? С кем ты его оставил?
– Его кормит уборщица, - со скромным достоинством признался Макс.
– А как ты поедешь обратно на мотоцикле - зимой?
– на самом деле мне пофиг было как, хоть бы и врезался.
– Я и не поеду, грузовик повезет его в кузове, а я буду сидеть в кабине, видишь, как просто, Лизочка.
– А я надеялась, что ты отвезешь меня на мотоцикле в Шлиссельбург под снегом и ветром.
– Может, и отвезу, - Макс посмотрел на меня с любопытством, - хотя идея, конечно, безумная.
– Не вздумай, - вмешался Дани, - я не хочу стоять весь в черном на двойных похоронах вместо своего Гренобля.
– Может, хоть так она перестанет меня ненавидеть, - пожал плечами Макс.
– Сеанс окончен, - я отвернулась к окну. За окном проносились черные силуэты и редкие, одинокие огоньки.