Четвертая стрела
Шрифт:
– Моменты есть деликатные?
– уточнил благоразумный Копчик.
– Как не быть. Но не по этому делу. Может явиться фон Мекк со своими ребятами - я слышал, они в ту сторону кого-то повезли. Что с ним делать, ты видел, и Аксель помнит. Дашь им после всего комнату, пусть воркуют.
– Так точно, господин секретарь. Поможем смежному ведомству!
– Сам понимаешь, что про Мекка ни слова, ни полслова - или нужно объяснять?
– Так точно, понимаю!
– Ну, с богом, Прокопов. Справишься - представлю тебя на канцеляриста.
В легкой
– Кого ждем?
– нетерпеливо крикнул обер-офицер, - Будем плыть или глазки строить?
– Еще минуточку, ваше благородие, - просительно сказал офицер званием помельче, вглядываясь в снежную мглу. Мгла в мгновение почернела, и крылатая тень возникла на пристани - фон Мекк на коне. Клюв его маски был белый от облепившего его снега.
– Коня вам оставляю, смотрите за ним, - фон Мекк спешился, и роскошный меховой плащ взметнулся за его плечами, - Где мой мерзавец?
– Здесь, ваше сиятельство, - отвечал ему тот офицер, что просил повременить минуточку, - Вы очень рискуете, путешествуя в одиночку. На дороге разбойники...
Фон Мекк только фыркнул и приоткрыл полы плаща - на поясе его висели два пистолета, очень дорогие, системы Лоренцони:
– Глупости! Почему мы еще не в лодке?
Кое-как почти все взошли на паром - пятеро полицейских и конь остались на берегу. Паром не спеша двинулся к острову - среди черной воды и льдин.
– Давай разделимся, - предложил Акселю Копчик, - я со злодеем нашим, а ты с пиратами этими сухопутными. А то до ночи не управимся.
– А как же злодея пужать?
– напомнил Аксель.
– Я его добрым словом сильнее напужаю, - заверил Копчик, - верно, ваше благородие?
– попросил он поддержки у обер-офицера.
– Я-то верил, что сдам вам злодея, - разочарованно отвечал офицер, - уже и попрощался с ним душевно.
– Начальство не велит уголовку перелицовывать в политику, - оправдался Копчик, - волю дай, все душегубцы у нас в шпионы позапишутся.
– Погоди, может, еще глянется он вам, - без надежды ответил обер-офицер.
Аксель тем временем задумчиво глядел на льдины в воде:
– Вот ты, Копчик, понимаешь в лошадях?
– спросил он шепотом.
– У нас с мамкой один крепостной на двоих был, а лошадей и вовсе не было, - невесело вспомнил Копчик.
– А у нас конюшня была, - задумчиво произнес Аксель, - славная конюшня. Арабской породы были кони...
– И что?
– Знаешь, на каком коне приехал фон Мекк?
– совсем неслышно произнес Аксель, - Ахалтекинец - эта порода есть только у старшего Левольда и у Бюрена, у них лучшие в городе лошади. Хорошо же живут пираты...Хоть бочком бы к ним в дело пристроиться...
В крепости Копчик, не медля, принялся за допрос несостоявшегося шпиона - и яркими красками перед его глазами расцвело банальнейшее убийство из ревности.
Куда интереснее складывались дела у Акселя с его волшебным чемоданчиком. В самой страшной и черной камере, среди цепей и даже костей, Аксель разложил свои инструменты, и тут же полицейские внесли к нему в гости знаменитого Липмана, банкира императорского двора.
– Ворует, - пояснил с порога фон Мекк, весь в фиолетово-черном, и перчатки были на нем сегодня черные, - расскажи ему, мой Алексис, что мы делаем с ворами. Мe surprendre, мой Алексис.
Аксель принялся рассказывать и показывать, стараясь помимо немецкого языка для пущей красоты использовать еще и латынь. Липман с интересом слушал и совсем, подлец, не боялся.
– И не стыдно тебе?
– спросил его, наконец, фон Мекк.
– Стыдно, прекрасный господин мой, но такова уж моя служба, - развел Липман пухлыми ручками, - хоть втыкайте в меня все эти иголки - природу не исправишь. Да вы и не станете, превосходный мой господин.
Фон Мекк неожиданно рассмеялся:
– А ведь он прав. А я - дурак, Алексис.
И в этот момент полицейские внесли в камеру еще одного упирающегося пленника.
– Погодите, пока еще моя очередь, - пробовал возражать неунывающий Липман.
– Кто это?
– гневно вопросил фон Мекк.
– Преступник, - не погрешив против логики, отвечал полицейский. Он снял с головы задержанного черный капюшон, и Аксель вздрогнул - перед ними был черный жрец и алхимик Десэ. Фон Мекк смотрел на Десэ с недоуменным презрением - он не знал его. Француз был сильно избит, один глаз его не открывался и губы превратились в кровавую кашу. Рот его заткнут был кляпом.
– И зачем он мне?
– брезгливо спросил фон Мекк.
– Поговорите с ним сами, ваше благородие, - смутился полицейский, - он болтал такое, что грешно нам слушать, и я решил сперва показать его вам. Этот злодей убил свою сожительницу, когда узнал, что она умеет читать и писать. И вот, нашли у него, - полицейский достал из-за пазухи ворох документов, - дворянские грамоты, но, похоже, все поддельные.
– Виконт Десэ, джентри Мортон, барон Танато...
– прочитал фон Мекк и хохотнул, - а что, смешно. У вас есть еще комната?
– спросил он Акселя, - я знаю, что превысил свой кредит, но я с вами рассчитаюсь, - произнес он с подчеркнутой вежливостью, и в глазках Липмана вдруг вспыхнули лукавые чертики.
– Я открою для вас соседнюю камеру, - предложил Аксель. Ключ от той камеры он взял, чтобы развесить в ней на просушку плащи, свой и Копчика, и, надо же - пригодилось!
– Пойдем, - величаво кивнул ему фон Мекк и повернулся к полицейским, - Мальчики, первого посторожите здесь, а второго тащите за мной.
Тот полицейский, что привел Десэ и рассказывал о его деле, понизил голос и проговорил, обращаясь к фон Мекку:
– Еще для вас передали две записки от господ Плаксиных, - и тут же вложил записки в его руку, - это отчеты, за сегодняшний день.