Четвертый брак черной вдовы
Шрифт:
— Почему же? — нарочито засмеялась Лусия. — Представление получилось в стиле Гарсиласо де ла Васо — влюбленные целуются на крыльце, и благодарные зрители рукоплещут.
— Вместо того чтобы совать нос в чужую жизнь, занялись бы своей.
— Переадресую этот совет вам! — Лусия воинственно вскинула голову. — Перестаньте портить жизнь Катарине! Займитесь уже тем, что вам больше приличествует.
— Это чем же?
— Войной, убийствами и грабежами! — взвизгнула Лусия. — Вот ваша жизнь! Не вмешивайте в это Катарину!
—
— Всем доброго утра, — приветствовала их Катарина, проходя к своему месту, улыбнувшись Лусии и легко коснувшись рукой плеча Хоэля.
И компаньонка, и муж проследили за донной взглядом, потеряв дар речи. Ссора немедленно была забыта, потому что этим утром произошло нечто более знаменательное.
Катарина появилась к завтраку, наряженная в кокетливое голубое платье с низким квадратным вырезом и легкомысленными рюшами на подоле. В довершение всего, на шее у нее красовалось великолепное сапфировое ожерелье, а к лифу была приколота бело-голубая камея с изображением милующихся голубков. Лусия и вспомнить не могла, когда ее подруга в последний раз надевала эту камею. Наверное, еще в пору юности.
Хоэль, до этого вальяжно сидевший за столом, медленно поднялся, не отрывая от жены взгляда.
— Что вы так смотрите на меня? — усмехнулась Катарина. — Можно подумать, вам больше нравилось мое прежнее платье.
— Нет-нет! — воскликнул он. — Это платье идет вам бесподобно, донья! А, черт, меня сейчас припадок хватит
Лусия уронила салфетку, которую до этого постелила себе на колени, и выбежала из комнаты.
— Куда ты? — Катарина поспешила к двери, чтобы остановить девушку, но на пороге передумала.
— Наверное, вспомнила о каком-то срочном и важном деле, — сказал Хоэль, обрадованный, что жена предпочла остаться, а не бежать расспрашивать компаньонку.
— Или у нее расстегнулась булавка и колет, — сказала Катарина ему в тон. — Значит, платье вам понравилось?
— Оно великолепно! — восхитился Хоэль, уже оправившись от изумления. — Но, признаться, — он понизил голос, — мне больше хочется узнать, что надето под ним.
Играя ямочками на щеках, Катарина с дразнящей неторопливостью приподняла подол платья, показывая новые шелковые чулки с подвязками, украшенными цветами из бирюзы и голубыми бантиками.
Серые глаза Хоэля потемнели, дыхание участилось, и Катарине показалось, что еще немного — и он бросится на нее прямо сейчас, прямо здесь, при свете дня
— Еще чуть повыше, — сказал он одними губами, и одна приподняла подол, продемонстрировав кружево на нижних штанишках.
Восхитительное чувство — когда ты молода и красива, и мужчина смотрит на тебя, едва сдерживая страсть. Но в следующее мгновение в комнату вошел Фабиан.
Катарина, стоявшая к нему спиной, едва успела опустить платье.
— Что здесь происходит? — требовательно спросил Фабиан, который уловил
Хоэль со стуком отбросил вилку.
— Это я должен спросить, петушок, что тут происходит, — произнес он сквозь зубы.
Катарина встала между мужчинами, все еще не в силах говорить от пережитого испуга. Она побледнела и умоляюще сложила руки, призывая Хоэля не буйствовать, а он уже был к этому готов.
— Какого черта ты врываешься в мой дом? — почти прорычал он, обращаясь к Фабиану.
— Давно ли он стал вашим домом? — смело ответил тот, но благоразумно не стал подходить ближе. Под глазами у него еще красовались следы синяков и, судя по всему, он не горел желанием обзавестись новыми. — Я пришел, чтобы поговорить с сестрой.
— С моей женой, — поправил его Хоэль. — И я терпеть не могу, когда мою жену беспокоят с утра и без предупреждения.
— Что, надо подать письменное прошение? — съязвил Фабиан. — Она пленница?
Хоэль сделал шаг вперед, но Катарина встала у него на пути.
— Успокойтесь оба, — попросила она. — О чем ты хотел поговорить?
— Наедине! — сказал Фабиан.
— Вот уж нет! — отрезал Хоэль.
Мужчины буравили друг друга взглядами, и ни один не собирался уступать.
— Пожалуйста, — мягко сказала Катарина. — Уверена, что это ненадолго.
— Еще бы и надолго, — проворчал Хоэль, уже уступая.
Он пошел к выходу, и Фабиан отступил, давая ему дорогу, но стараясь сохранить гордый вид. Катрина подумала, что он и правда похож на петуха — задиристый, пышно разодетый. А Хоэль похож на кого же похож ее муж?..
— Катарина! — Фабиан вернул ее на землю, захлопнув за Хоэлем двери.
— Да? — донна села на стул и приготовилась слушать. — С матушкой и сестрой все хорошо?
— С ними все в порядке! Спасибо, что хоть вспомнила, что они существуют!
— Я никогда о них не забывала. Почему ты так горячишься. С ними точно ничего не случилось?
— Нет! А вот с тобой
— Со мной? — она удивилась так искренне, что Фабиан смешался, но тут же снова принял грозный вид.
— Что это за вид?! — он указал на ее платье. — Мне показалось, что глаза меня обманули!
— А что за вид? — Катарина оглядела себя, поправила камею и кружева на манжетах.
— Это платье
— Не понимаю, чем тебе могло не понравиться мое платье, — сказала она спокойно. — Но даже если и так, моему мужу оно очень нравится. Поэтому я буду носить его с особенным удовольствием.
Фабиан заскрипел зубами:
— Я как-то наивно полагал, что ты соблюдаешь траур по Анджело. А уж вчерашнее твое поведение! Появиться на площади!.. На пьесе этого голодранца!..
— По-моему, ты забыл, что я уже не вдова, поэтому не обязана ходить в черном. А на площади я была вместе со своим мужем. Если он не видит в этом ничего предосудительного, то тебе незачем волноваться.