Четвертый брак черной вдовы

Лакомка Ната

— И говорите неправду, — сказала она.

Повязка уже была наложена, но Катарина не могла заставить себя отойти от мужа. Он сидел на стуле, обнаженный до пояса, и она легонько гладила его по плечам, наслаждаясь ощущением силы, исходившим от него — мышцы были, как каменные, и ни одного шрама на коже, как на полированном дереве.

— Почему это неправду?! — возмутился Хоэль.

— Потому что, — Катарина отошла к столу, собирая в корзину бинты и мази. — С кем вы подрались?

— Какие-то пришлые, — ответил он равнодушно, и Катарина поняла, что он обиделся.

На

что, интересно? Что она обвинила его во лжи? Но она-то была права — господин Хоэль видел ее не единожды, но проникся почему-то только сейчас, напрочь позабыв о первой встрече. Это Катарина должна была обижаться.

— Что вы не поделили с пришлыми?

— Они мне не рассказали, — хмыкнул он и удрученно закончил. — А серенада вам не понравилась.

Катарина смотрела, как он подпер голову, поставив локти на колени. Волосы упали, закрывая лицо. Можно подумать, дон Дракон и в самом деле искренне старался. Взяв шелковую ленточку и вооружившись гребешком, донна причесала мужа и подвязала ему волосы пониже затылка. Хоэль замер и не шевелился, пока она не закончила.

— Как вы решились на такое? — спросила Катарина, нехотя заканчивая свою нехитрую работу. Было удивительно приятно прикасаться к непокорным волосам, проводить по ним гребнем. Это было очень интимно, так по-семейному, спокойно. — Сейчас опять сплетням не будет конца.

— Ну и пусть, — заявил Хоэль. — Не мы ведь станем сплетниками.

— Но мы будем объектом сплетен. Вам не надоело все время устраивать скандалы, Хучо?

Он оглянулся, подозревая насмешку, но жена была абсолютно серьезна.

— Я ценю ваши старания, — сказала она, — но не стоило. Право, не стоило.

— Серенады, конфеты, цветы — вдруг пробормотал он.

— Что?

— Серенады, конфеты, цветы, — повторил он громче и с раздражением. — Дурак Кочерыжка воображал, что он разбирается в женщинах!

— О! Так это было начало полномасштабного завоевания! — Катарина расхохоталась.

Хоэль смотрел на нее, смеющуюся, и раздражение постепенно исчезало с его лица.

— Когда вы смеетесь — начал он, и глаза вспыхнули, но Катарина сразу же остановила готовый разгореться пламень.

— Понимаю советы вашего друга, но не вздумайте им последовать. Все попадания будут мимо.

— Мимо?

— Совершенно мимо цели, — подтвердила она. — Конфеты я люблю только шоколадные, с вишневым ликером, а таких вы здесь не найдете. Лишь в столице, в королевской кондитерской. Из цветов люблю розы, но самые лучшие растут в моем саду. Так что и тут вы бы меня не удивили. Но старания я оценила, и они должны быть вознаграждены.

Хоэль сразу же оживился, но спросить про награду не успел.

— Вы получаете поцелуй и идете спать, — сказала Катарина тоном, не терпящим возражений. — От вас так разит вином, что у меня уже голова кружится, — она быстро поцеловала мужа в щеку, на секунду прижавшись к нему — такому сильному, крепкому, как скала, а потом отстранилась и указала на дверь. — Ваша спальня готова, добрый дон. Через дверь, по коридору.

— Через дверь? — протянул он с таким разочарованием,

что снова рассмешил Катарину.

— Я позову кого-нибудь, чтобы помогли вам дойти до кровати и раздеться, — сказала она и поскорее распахнула двери, пока решимость выпроводить мужа не растаяла. А она и в самом деле была близка к поражению.

Подумать только! Он решил завоевывать ее стихами, цветами и конфетами! Как мило для генерала, покорившего половину страны!

В коридоре маячила чья-то тень, и едва Катарина открыла рот, чтобы позвать, человек с готовностью шагнул к ней. Это был Трончиталь, и было видно, что ему крайне неловко.

— Можно забрать этого олуха? — спросил он тихо и смущаясь. — Простите, донья, но когда ему в башку что-нить втемяшится — останавливать бесполезно.

— Я это заметила, — кивнула Катарина благосклонно. Несмотря ни отвратительные манеры и вид головореза, оруженосец ей нравился. Получается, это он посоветовал ее мужу завоевывать благосклонность жены цветами. Вот уж не ожидалось такой тонкости от вояки. Да и по виду он был совсем не пьян, как и положено верному слуге, взявшемуся охранять хозяина, когда тому захотелось расслабиться. — Могу я поручить его вам? Отведите его в спальню

— Можно зайти? — спросил он, продолжая топтаться на месте.

— Да, прошу вас, — распахнув пошире двери, Катарина наблюдала, как Трончиталь уговаривает Хоэля убраться.

Наконец мужчины удалились по коридору, потом было слышно, как ворчит Трончиталь, о чем-то выговаривая хозяину. Катарина продолжала стоять на пороге, пока оруженосец не вышел из спальни, нахлобучивая мятую шапку, но, увидев донну, тут же снял головной убор и поклонился.

— Как он? — спросила Катарина.

— Уснул прежде, чем лег, — ответил бывший оруженосец.

— Вы хорошо устроились в мансарде?

— Да, вы очень добры, — он снова неловко поклонился. — Спокойной ночи, донья.

— Подождите, дон Трончиталь, — окликнула она, и он подошел — с явной неохотой.

— Я узнала, что мой муж продал своего коня — она не решилась повторить кличку, но Трончиталь сделал это за нее.

— Мордоворота? — уточнил он, будто был еще какой-то конь.

— Верно, — Катарина постаралась сдержать улыбку. — Как получилось, что конь оказался у вас?

— Когда хозяина арестовали, он велел мне позаботиться о Мордовороте, — рассказал Трончиталь. — И денег сразу дал, чтобы я его содержал как следует — и кормил, и конюшню ему обеспечил. Дон Мальчеде сразу бы Мордоворота прирезал — в отместку. Хозяин переживал за коня.

— Похоже, он был очень привязан к этому животному

— Привязан, — Трончиталь фыркнул. — Да он в этой животине души не чаял. Я вообще чуть умом не поехал, когда он сказал, что хочет Мордоворота продать.

— Конь был так ему дорог?

— Да он над ним дрожал больше, чем над женой, — заявил Трончиталь, но сразу же смешался и забормотал, что совсем не то хотел сказать. — Просто Мордоворот столько раз спасал хозяину жизнь

— А донна Чечилия таких подвигов не совершила, — закончила Катарина.