Чингисхан. История завоевателя Мира

Джувейни Ата-Мелик

И они подхватили следующую мелодию, соответствующую нынешним временам, поскольку уже не боялись удара, который мог нанести им плектр от арфы Рока:

Твой дед [1607] стер тиранию со страницы мира. Щедрость твоего дяди [1608] исправила то, что было нарушено. О ты, которому платье Ханства как раз в пору, Твори добро, ибо настал твой черед править [1609] .

1607

Чингисхан.

1608

Т. е. Угэдэй.

1609

Оригинальные строки Рашид ад-Дина Ватвата, которые легли в основу этой строфы, приведены в II, 16 (М. К.).

И нойоны и эмиры, вместе со своим вождем и начальником Менгесер-нойоном [1610] расположились, ряд за рядом, в том месте, где полагалось находиться меченосцам, в то время как битикчи, везиры и придворные, главой которых был Булгай-ага [1611] , заняли полагающееся им место, а остальные эмиры и свита, пристегнув оружие, уселись возле шатра, образовав более

ста рядов (rasta).

Люди, красотою подобные ангелам, если их встретишь, И дьяволам, если придется с ними сразиться [1612] . Тюрки мудры и умны; Они черноволосые гурии и дивы в железных доспехах. Они дивы в бою, одетые в железо; Они гурии, когда пью вино на пиру.

1610

О Менгесере, «великом яргучи», т. е. Верховном судье, см. ниже, стр. 578 и сл. Он принадлежал к племени джалаиров. Полное описание его истории см. в Pelliot-Hambis, Campagnes, 368-9.

1611

BL?AY. У Рубрука — Bulgai, «magnus scriptor qui erat christianus nestorinus» («главный писец, бывший христианином-несторианцем», Wyngaert, 245 и n. 2).

1612

Из касыды аль-Газзи во славу тюрков. См. I, 63 [i, 81-2] (М. К.).

И в таком духе и таким манером, радуясь и наслаждаясь, они праздновали и веселились целую неделю, и печали и заботы были изгнаны от дворов их сердец. И каждый день они наряжались в платье такого же цвета, как у Императора Мира [1613] , /38/ и осушали чаши и кубки. И за день они опустошали столько сосудов с вином и кумысом, сколько умещалось в двух тысячах повозок, съедали триста лошадей и быков и три тысячи овец. И поскольку там находился Берке, то было исполнено повеление: «Ешьте же то, над чем помянуто имя Аллаха» [1614] .

1613

См. выше, i, 186 и прим. 25.

1614

Коран, VI, 118. Т. е. скот забивали в соответствии с мусульманским обычаем из уважения к Берке, принявшему ислам.

Во время всего этого веселья прибыли Кадаган-Огул, его племянник [1615] Мелик-Огул и Кара-Хулагу. Они выполнили обряд поздравления и должным порядком выразили свое почтение, и Менгу-каан в ответ счел своим долгом выказать им свое уважение, любезность и доброту. После их появления собрание ожидало прибытия других царевичей, которые должны были явиться вслед за ними; и они по-прежнему были неумеренны в радости и веселье и недостаточно бдительны и осторожны. И поскольку никто из них /39/ и представить себе не мог, чтобы можно было изменить или нарушить ясу Императора Мира Чингисхана, и не было между ними несогласия, да и не в обычае у монголов это было, им и в голову не пришло, и они не могли нарисовать себе в своем воображении [вероятность такого события], а потому и не позаботились принять меры предосторожности.

1615

Точнее брат, поскольку и Кадаган (Кадан), и Мелик (Менглы) были сыновьями Угэдэя.

Неожиданно, по счастливой случайности, а скорее как знак покровительства небес и расположения Всевышнего, у сокольничего [1616] по имени Кешик [1617] пропал верблюд, которого можно было сравнить с верблюдицей пророка Салиха [1618] (мир ему!), ставшей причиной спасения истинно верующих и уничтожения неверных [1619] . Сокольничий не жалел усилий, разыскивая животное. Он объехал ту местность справа налево и проделал двух- или трехдневный путь. И неожиданно он наткнулся на центр армии Сиремуна и Наку. Он узрел великое множество людей, тяжело нагруженные повозки и огромное количество (kharvar) пищи и питья, якобы предназначавшееся для поздравления и выражения /40/ почтения. Но Кешик не уразумел истинного назначения всего этого и продолжал расспрашивать о своей пропаже. И вдруг в разгар своих поисков он набрел на сломанную телегу, возле которой сидел молодой парень. Юноша, думая, что этот всадник был одним из его товарищей, попросил Кешика помочь починить телегу. Кешик слез с лошади и стал ему помогать. Взгляд его упал на оружие и военное снаряжение, сложенное кучами. «Что это за оружие?» — спросил он. «То же самое, что и в других телегах», — ответил юноша. Умный Кешик тут же изобразил безразличие, но, окончив работу, подошел к другому человеку и завязал с ним знакомство. Мало помалу он выяснил, как обстояли дела, и когда понял, в чем заключалась их тайна, у него пропали всякие сомнения, ибо «прозрачное появляется из мутного». Он понял, что эти люди замышляют ложь и измену, и раздор и предательство, намереваясь во время пира, устроенного в их честь, когда завяжется веревка, опутывающая их мысли и опьянение скует и молодого, и старого, нарушить законы благородства и /41/ привести свой замысел в исполнение. «Но злое ухищрение окружает только обладателей его» [1620] . Кешик отпустил поводья доброго намеренья и, следуя поговорке:«Сам надел аркан на свою шею», — за один День преодолел на своем верблюде трехдневное расстояние и прибыл в орду незадолго до вечерней молитвы. Он вошел не спросясь, без страха или колебания, и смело сказал такие слова: «Вы расстелили ковер веселья и в радости и наслаждениях прогнали от себя земные печали, в то время как враг, притаившись в засаде, наточив свои копья и опоясавшись саблей, выжидает время, чтобы вступить в бой.

1616

janvar-dar. Согласно Рашид ад-Дину (Blochet, 288), он был одним из сокольничих (qushchi) Мункэ-каана. Он принадлежал к «кости» канглы (ibid.), т. е., очевидно, не к племени тюрков-канглы, а к монгольскому клану, носящему то же имя. О кланах, называющихся «костью», или ясун, см. Vladimirtsov, Le regime social des Mongols, 56-7.

1617

KSK. Варианты — KSK, KSL и KSL. Я считаю, что это имя совпадает с монгольским словом keshik (keshig) — «стражник». С другой стороны, так же как KLK в I, 27 (см. выше, стр. 37, прим. 7), этот может быть искаженной формой имени Кишлик. См. Pelliot, Les Mongols et La Papaute [201] (в английском оригинале добавлено: «: '...ce recit d’assez pres, jusque dans le nom du peuple qui revela le complot, un episode de l’histoire de Gendis-khan'». — OCR).

1618

О Салихе см. выше, i, 17, прим. 40. История, на которую ссылается Джувейни, изложена в Коране, VII, 71-77:

«Он сказал: "О народ мой! Поклоняйтесь Аллаху, нету вас никакого божества, кроме Него! Пришло к вам ясное свидетельство от вашего Господа: это — верблюдица Аллаха для вас знамением; оставьте ее пастись на земле Аллаха, не касайтесь ее со злом, чтобы вас не постигло мучительное наказание. Вспоминайте, как Он сделал вас преемниками после адитов и поместил вас на земле, — из долин ее вы устраиваете замки, а горы высекаете, как дома. Поминайте же милости Аллаха и не ходите по земле, распространяя нечестие!"» Однако старейшины отвергли проповеди Салиха. «И сказала знать из его народа, которая возгордилась, тем, которые считались ничтожными, — тем, которые уверовали из них: «Знаете ли вы, что Салих послан от Господа своего?» Они сказали: «Поистине, мы веруем в то, с чем он послан!» Сказали те, которые превозносились: «Поистине, мы не веруем в то, во что вы уверовали!» И закололи они верблюдицу, и ослушались повеления Господа их, и сказали: «О Салих! Приведи к нам то, что ты обещаешь, если ты посланник». И постигло их сотрясение, и наутро оказались они в своем жилье поверженными ниц. И отвернулся он от них и сказал: «О народ мой! Я передал вам послание Господа моего и давал вам совет, но не любите вы советников»».

1619

Интересное описание этого эпизода приводит Рубрук: «У Key [Гуюка] был брат по имени Сиремун, который по совету жены Key и ее вассалов с великой пышностью направился к Мангу, словно бы для того, чтобы выразить ему почтение. В действительности же он намеревался убить его и истребить всю его орду. И когда от него до Мангу оставался всего один или два дня пути, ему пришлось оставить на дороге одну из своих телег, которая сломалась, и когда возчик чинил ее, подошел один из людей Мангу и стал помогать ему; и он задавал так много вопросов о путешествии, что возчик открыл ему то, что замышлял Сиремун. Тот, сделав вид, что это его не заинтересовало, подошел к табуну лошадей и, выбрав самого сильного коня, ехал день и ночь в великой спешке, пока не достиг орды Мангу, и рассказал ему о том, что услышал. Тогда Мангу быстро созвал всех своих людей и велел окружить орду тремя цепями вооруженных воинов, чтобы никто не мог в нее войти. Остальных он послал против этого Сиремуна, и они схватили его, поскольку он не знал, что его планы были раскрыты, и привели его с его людьми в орду Когда Мангу обвинил его в этом преступлении, он сразу же сознался. После этого он был казнен вместе со старшим сыном Key хана, а вместе с ними были казнены триста величайших людей из татар. И они также послали за их женами, чтобы жечь их каленым железом, пока они не сознаются» (Rockhill, 163-4).

1620

Коран, XXV, 41.

И если ты не поторопишься войти в эту дверь, твой враг набросится на тебя через эту дверь [1621] ».

И он рассказал им о том, что увидел, призывая их позаботиться о своих интересах и умоляя поторопиться. Но поскольку подобное никак не согласовывалось с порядками и обычаями монголов, особенно во времена потомства (urugh) Чингисхана, они не могли поверить, что таково было существующее положение дел, и заставляли его рассказывать снова и снова. И каждый раз он повторял уже сказанное и начинал с того, что говорил об их [1622] нраве.

1621

Из касыды Ибн аль-Мутазза (М. К.).

1622

Т. е. Сиремуна и Наку.

Его слова не задержались в ушах хана, и он не придал им значения. Кешик не прекращал свои уговоры, и его отчаяние и волнение /42/ легко было увидеть, но спокойствие хана было непоколебимо. Царевичи и нойоны воспротивились этой непоколебимости. «Небеса не допустят, — сказали они, — чтобы это привело к несчастью и стало причиной сожалений и раскаяния.

Опасайся того, что имеет широкий вход и узкий выход [1623] .

1623

Цитируется в Хамасе, автор не указан. См. Tabrizi, Sharh-al-Hamasa, III, 89 (M. K.).

Прежде чем рука возмездия опустится на шею желания, и дорога [1624] благоразумия будет закрыта, и путь целесообразности отрезан, и дело станет тонким, как волос, и вспыхнет яркий свет глаз мудрости, и преследование слабого врага увенчается успехом, долг всякого разумного человека не пренебрегать никакими мерами предосторожности и предусмотрительности и не относиться к врагу с презрением, каким бы жалким ни казалось его положение. Если его догадка окажется правильной, он будет избавлен от досады и недовольства, а если она не будет иметь оснований, это не принесет никакого вреда и ущерба, и никто не пострадает от этого.

1624

В списке O rah.

И не относись с презрением к решительности слабого человека, ибо от лучины загораются стволы деревьев.

Здесь надо было действовать мудро и осмотрительно, и отнестись к этому делу следует с осторожностью и постараться добиться примирения, чтобы пламя неприязни погасло, не успев вспыхнуть, а ветер вражды стих, не успев сдуть почву мира и безопасности с поверхности земли, и чтобы вода стыда, которая суть /43/ жизнь всего сущего, осталась в глазах Рока и на лице их дел.

Бесполезны насилие и грубость; лишь мягкостью можно выманить змею из норы.

И если ничего нельзя добиться таким способом и невозможно обуздать этих людей добрыми словами и любезным обхождением, можно прибегнуть [к поговорке, утверждающей]: «Последний способ — прижигание» и заставить низко склонить спину их сопротивления.

Перед тобой, препоясавшись, предстало войско, как пика и копье во время службы и в момент возмездья; Любой из них не уступает в мудрости Хосрову с его чашей; Сидит в седле, словно Рустам, взобравшийся на Рахша».