Чингисхан. История завоевателя Мира
Шрифт:
Но теперь обитатели крепости увидели, как люди, многочисленные, словно муравьи, окружили крепость семью кольцами /124/, подобно змее, устроившейся на ночлег на твердом камне. Будто в пандже [1816] , они сомкнули ряды и взялись за руки. И в дневное время жители Маймун-Диз до самого горизонта, насколько хватало их зрения, могли различить лишь людей и знамена, а ночью, из-за великого множества огней, земля им казалась небом, усеянным звездами, [а] мир — наполненным мечами и кинжалами, которым не видно было ни конца, ни края. И от великого горя сердца тех, кто находился на башне, наполнились скорбью. «Говорят они: "...Это — то, что обещал Милосердный, и правду говорили посланные!"» [1817] .
1816
Вид танца.
1817
Коран, XXXVI, 52 (сокращ.)
Однако мудрый царь, хоть и был уверен в своей силе и мощи, пожелал заманить их в сеть наилучшим средством, чтобы не подвергать страданиям свое
1818
См. прим. 1416 к [XXXII] ч. 2.
1819
«А когда они дошли до муравьиной долины, одна муравьиха сказала: "О муравьи, войдите в ваше жилье, пусть не растопчет вас Сулайман и его войска, не замечая этого"» (Коран, XXVII, 18).
И он [1820] прислал из крепости такой ответ: «Гиены в норе нет, а сам он не может сделать ничего, что может навлечь на них гибель, пока не получит известий [1821] », имея в виду следующее: «Рукн ад-Дин отсутствует, а мы не можем выйти из крепости без его согласия и разрешения».
Ельчи возвратились, и на следующий день, когда из груди ночи потекло молоко рассвета и в мире воцарилось смятение от рокота громоподобных голосов мужей и львов [1822] , царь поехал по дороге, проходящей справа, к самой высокой вершине и, изучив все возможности входа и выхода и осмотрев различные подходы, вернулся в свой лагерь другим путем. На следующий день, когда вестники небесного Джамшида вынули свои блестящие мечи из ножен горизонта и развеяли черное войско Ночи утренним ветром, [монгольское войско] ударило по струнам арфы войны, /126/ и, намереваясь разорвать завесу, за которой скрывались их противники, они приготовились привести в действие баллисты и осыпать их камнями. И они срубили и срезали для этих катапульт деревья, которые те люди оберегали и поливали уже много лет, не ведая, для чего они растут или какие плоды принесут в будущем.
1820
Вероятно, комендант крепости.
1821
От гиены, т. е. Рукн ад-Дина.
1822
В списке O — mardan u shiran-i-ra’d-avaz.
И в эти дни они расставили по группе могучих воинов на каждом амадже [1824] , чтобы поднять тяжелые опоры и жерла катапульт на вершину горы.
На следующей день, когда крышка ночи была снята с печи земли и подобный караваю диск солнца был вытащен из чрева темноты, царь велел своей гвардии подняться на вершину самой высокой горы и разбить там царские палатки.
1823
В различных источниках приписывается Маан ибн Аусу, Мелик ибн Фахм аль-Азди и Акил ибн Улафе (М. К.). Цитируется в Гулистане в рассказе о борце и его ученике. См. Arberrry, Kings and Beggars, 62-63.
1824
amaj, 1/24 фарсаха, т. е. примерно 1/6 мили (2,6 км).
1825
Согласно Манини в его комментариях к Утби, Даушан, или Душан, — название горы. В Ятимат-ад-Дахр это название появляется в форме Джаушан или Джушан (М. К.).
1826
Абу-Фирас Хамдани. Цитируется в Ятимат-ад-Дахр (М. К.).
Тем временем защитники крепости, за ночь приготовившиеся к сражению и поручившие охрану башен своей вознесшейся к небу крепости таким же головорезам, как они сами, начали бой; они установили свои катапульты и в середине месяца шавваль [ноябрь 1256]
И с этой стороны также были юноши, которые разрывали волос острыми стрелами, а сами не уклонялись ни от стрелы, ни от камня. И стрелы, которые были стрелами Судьбы, пущенными Ангелом Смерти, обрушились на этих несчастных, словно ливень из подобных решету облаков.
/128/ Стрела прошла сквозь железо кольчуги, как предрассветный ветер сквозь лепестки цветов.Когда солнце закрылось щитом тени, они прекратили сражение, но на четвертый день, который стал переломным моментом их недуга и доказательством истинности правого дела, когда начала заниматься заря, вновь раздались крики и вопли, и обе стороны ступили на дорогу войны. Из крепости полетели быстрые стрелы, и когда уже были испробованы все средства, в этих глупцов решено было стрелять из каман-и-гава [1827] , построенного хитайскими мастерами и бившего на две с половиной тысячи шагов; и множество воинов этих дьяволов-еретиков было сожжено его подобными молниям копьями. И камни полетели также и из крепости, как листья, но ранили только одного человека.
1827
kaman-i-gav, букв. «бычий лук». Вероятно, орудие наподобие арбалета, только большего размера, стреляющее не камнями, как баллиста, а дротиками. См. Oman, A History of the Art of War in the Middle Ages, I, 137-138.
Познав в тот день силу монгольского оружия, они прекратили сражение, и защитники крепости, испытав огонь войны, постучались [1828] в двери мира. И Рукн ад-Дин отправил посыльного с таким посланием: «До этих пор я скрывался, так как не был уверен в прибытии Вашего Величества. Войско сейчас же прекратит сражение и сегодня или завтра я выйду из крепости». Такой хитростью этому пустослову удалось залить огонь водой, и в тот день они воздержались от боя. На следующий день он прислал другого гонца и попросил ярлык с обещанием сохранить ему жизнь. И в ответ на его просьбу тот, кто сообщает эту добрую весть [1829] , написал ярлык, содержание которого, как и некоторых других документов, из-за нецелесообразности включения их в данное повествование, приводится в «Истории Завоевателя Мира» [1830] , записанной Джувейни. Ярлык был доставлен ему и зачитан в присутствии многих людей. Те, кто не был обделен умом и ценил свою жизнь и свое имущество, возликовали и возрадовались. И когда день подошел к концу и свет сменился тьмою, они пообещали, что он явится к ним на следующий день. Когда темная Ночь родила утро и Рукн ад-Дин стал готовиться к тому, чтобы спуститься вниз, некоторые из наиболее упорствующих в своих заблуждениях федави стали всячески препятствовать ему и не позволили ему покинуть крепость. Они даже сговорились расправиться с теми, кто подбил его принять это решение. Рукн ад-Дин тогда вновь послал человека с таким сообщением: «Прежде чем поспешить предстать перед тобой, я приготовил [для тебя] подарки, /130/ однако не успел осуществить задуманное, ибо большинство моих слуг рассердились и договорились промеж собой убить меня, и потому мое намерение осталось неисполненным».
1828
kuftand, как предполагает M. K., а не giriftand в тексте.
1829
Т. е. сам Джувейни, который, скорее всего, принимал участие в переговорах.
1830
См. прим. 19 к [Введение].
Когда эти слова достигли царственного слуха ильхана [1831] , он ничем не выдал [1832] своего неудовольствия, но сказал, что Рукн ад-Дину лучше всего самому позаботиться о себе, и с этими словами отпустил гонца.
Пока происходил обмен послами, были найдены подходящие места для установки катапульт, и их части [1833] были с легкостью соединены вместе. На следующий день,
Когда Солнце, разорвав черную вуаль, явило свой лик [1834] ,1831
AYLXAN. Встречается только в списке A. Интересно в качестве первого упоминания титула Хулагу в качестве монгольского правителя Персии. О титуле ильхан или илькан см. Mostaert and Cleaves, Trois documents mongols des Archives secretes vaticanes, 454. Другая форма, Эль-хан, прослеживается в византийском ’??????? и в Elghan Вардана (Vardan, 149).
1832
В списках B, D, E — zahir na-shud.
1833
jarr-i-alat. Значение не ясно.
1834
Shahnama ed. Vullers, 472, I. 627.
/131/ был отдан приказ, чтобы каждый из воинов, окружавших крепость, сразился [с врагом], стоящим впереди себя, и чтобы каждый, кто бы он ни был, вышел вперед и вступил в бой с противником. И по всей окружности крепости, составлявшей фарсах или более того, воинственные крики смешались с эхом; и от града летящих сверху камней содрогнулись конечности и члены гор. И от столкновения скал равнины между ними [1835] , имевшие каменную сердцевину, превратились в пыль, и от непрерывных атак разорвался ворот [1836] девятой сферы.
1835
По моему мнению, sahparat — неправильно образованная форма множественного числа от sahra — «равнина».
1836
jaib, что также означает «синус».