Чтица Слов
Шрифт:
– Молитву?
– два удивленных голоса слились в один.
– Да. За упокой моего друга-мага и меня самой. Позволь мне умереть в согласии с верой!
Стражник с Иттаном поднялись по ступенькам.
– Позови храмовника!
– уже наверху обратился стражник к кому-то.
– Эта блудница удумала очиститься перед смертью.
Человек, стоящий за пределами подземелья, гоготнул. Дверь захлопнулась. И вновь тишина.
Но вскоре по полу зашелестели подолы храмовничьих одеяний. Таю посетили двое: первый храмовник и его сподвижник, молодой, но несимпатичный прыщавый тип. Тая помнила
– Ты осознала, сколь грешна?
– первый храмовник говорил с отеческой заботой, но сподвижник его прыснул.
– Да.
– Тая опустила взгляд.
– Я не хочу вечно мучиться. Позвольте мне отмолить нас с магом-командующим.
Она смиренно села на колени, склонила голову, каясь во всем, что совершила и планировала совершить позднее.
Первый храмовник брякнул ключами - и решетка открылась.
– Выходи. Пусть твое покаяние видит весь гарнизон, дабы знать, что даже самые отъявленные распутники пред лицом смерти готовы уверовать в истинное.
Дважды просить не пришлось - Тая мышью выскользнула наружу. Под цепкими взглядами храмовников она вышла из подземелья, а там и из казарм.
Вечерело. Закатное небо нависло над переполненным внутренним двором. В самом центре, окруженный толпой людей, был сложен громадный костер из веток и березовых дров. К столбу-основанию привязывали Иттана. Тот сопротивлялся, но вяло. Нижняя губа его была рассечена, тонкая струйка крови текла из носа.
Тая отвела взгляд.
– Иди.
– Первый храмовник подпихнул её в спину, пропуская к костру. Люди расступились. Вот и открылось их поганое нутро: те, кто ещё вчера бегали к магу за советом или мазью (и ведь Иттан редко отказывал), нынче изображали праведников. Судачили, желали болезненной смерти.
Ещё худшие твари чем подводники - те хоть не притворяются союзниками.
Тая села невдалеке от костра, скрестив ноги. Ей подали священную книгу. Первый храмовник громко заговорил, но Тая улавливала лишь обрывки фраз:
– Мы собрались.... грешников... покаяться... очистить святым пламенем... вознести дар... почтить память...
Тая всматривалась в страницы. Легко, без прежнего сомнения. Зная, что ищет среди пляшущих букв. И увидела подводников и догорающее пепелище. Первого храмовника, чей глаз пронзен стрелой. И многое другое. Кровавое. Жуткое.
Ничего менять не хотелось - эти Слова её полностью устраивали.
Главное - бездействовать, иначе дорога судьбы свернет в сторону.
– Спасибо, - сказала она, улыбаясь и откладывая книгу.
– Читай вслух!
– рыкнул сподвижник храмовника.
Тот тем временем поджег нижнюю ветку, сырую от недавних дождей. Пламя занялось нехотя, ожило и погасло. Зашептались суеверные люди, убежденные, что коль огонь не разгорелся - чернокнижник должен умереть иным способом.
Тая ухмыльнулась. Один.
– Читай!
– сподвижник отвесил ей пощечину.
Два.
Слизнула солоноватую каплю с уголка губ.
Три.
Огненный язык пожрал полено. Подобрался к связанному пленнику.
Четыре.
Кто-то
– Горит!
Пять.
Взрыв пришелся аккурат по казарменной башне. Осколки камней полетели в толпу, и гражданские, вопя, разбежались кто куда. Солдаты схватились за оружие. Через дыру в стене потянулись подводники. Мечи первых двоих были обагрены кровью стражников.
Сподвижник храмовника с визгом припал на землю, зажимая голову руками. Первый храмовник верещал о вере и богах, которые защитят его бренное тело.
Ну-ну.
Свист стрелы.
Храмовник упал прямиком в разгорающееся пламя. Тело боги не защитили; возможно, спасут душу?
Тая взбежала на костер, схватилась за веревки, что стягивали запястья мага.
– Не дрыгайся. Это я!
– Что происходит?
– на выдохе спросил Иттан, крутя головой.
– Всё хорошо, - хмыкнула она, поддевая узел.
– Держись за меня!
Они практически скатились по бревнам, и те хлестали их искрами пламени. Крики, стоны, вопли какофонией били по рассудку. Огонь разбежался по бездыханным телам, неуверенно тронул пожухлую траву и начал угасать.
– Пригнись.
– Тая пихнула Иттана под каменные обломки Дома утех. Глубокую нишу она приметила ещё с утра, не подозревая, как та пригодится этим же вечером.
– Сиди тут.
Дом утех стоит особняком от остальных сооружений, потому огонь не скоро перекинется на него. Да и вообще может не перекинуться.
– Ты куда?
– Иттан стиснул её ладонь.
– Боги, что случилось?!
– Позже. Никуда не уходи. Я скоро!
Она мазнула его лоб поцелуем и юркой крысой нырнула меж завалов.
26.
26.
Иттан.
Запах горелой плоти врезался в ноздри. Иттан зажал нос пальцами. Ещё недавно он слышал вопли и молитвы, позже сменившиеся победными рыками. И не понимал, что творится.
После всё смолкло.
Вкус смерти - насыщенный, въедливый - плыл по воздуху. В глазах жгло, но зрение прояснялось. Иттан уже различал очертания и световые оттенки - что радовало, потому как по возращении из завесы на его глаза будто набросили непроницаемую повязку. Страха не было, как и полной слепоты. Иттан ориентировался чувствами. Наверное, это и есть хваленая магическая интуиция. Он пока не понимал причин, но осознавал внутренним чутьем - его зрение преобразовывалось.
Но толку от этого - чуть. Быть беспомощным в разгар битвы - невыносимая мука. Быть неспособным защитить свою женщину - позор. Не знать, где она и жива ли вообще. Куда подевалась Тая?
Могла ли оставить слепца на растерзание тварям из завесы и сбежать налегке?
Иттан надеялся, что могла.
Очевидным было только одно: коменданта уморил первый храмовник. Жаль, что запах отвара показался знакомым только недавно - теперь Иттан понимал, что в чудодейственное снадобье добавили мор-траву, которая, под небольшим магическим вмешательством, становилась ядовитой. Она разъедала и без того больные легкие коменданта, вызывала рвоту кровью и, наконец, загубила до смерти. Пойми он это чуть раньше, всё можно было бы переиграть.