Что такое Израиль
Шрифт:
Если бы в 1920–1930-е годы восточноевропейские евреи больше увлекались идеями близости к земле и природе, если бы «почвенничество» не оказалось в плену правых националистов, а то и просто фашистов, если бы сионисты больше прельщались Азией и реальной Палестиной, идею братства можно было бы возродить. Но в ту пору природу стремились не беречь, а покорять и преобразовывать, как, впрочем, и «диких туземцев». До понимания ценности других культур надо было еще дорасти. Еврейское общество становилось колониальным. Даже идея еврейского труда только способствовала сегрегации.
Идеал Эйн-Синии окончательно рухнул уже после создания Государства Израиль, с появлением масс восточных евреев. Европейские евреи впервые оказались лицом к лицу со значительным восточным населением, которое не могли по идеологическим соображениям сегрегировать,
Когда в 1950-х годах в Израиле возникло «ханаанское движение», бен-гурионовские органы госбезопасности расправились с ним беспощадно. С тех пор и до наших дней в Израиле не проявляли большого интереса к палестинцам. Одни им сочувствовали, другие их ненавидели, никто не видел в них живого народа, который сохранил древнюю культуру Палестины, заведомо превосходящую поверхностную американизированную культуру поселенцев.
Только сейчас, когда впервые с начала XX века в массовом сознании проклюнулись ростки «зеленого» мышления, появилась надежда на братство между палестинцами и израильтянами – не на почве технического прогресса, но на почве общего обожания олив и источников Эйн-Синии.
Отказ от братства привел к ожесточению 1948 года, изменившего Западное Нагорье. До тех пор новые поселенцы-евреи не селились в Нагорье вне Иерусалима и Эциона – исключения, подтверждавшего правило. Нагорье оставалось тем же древним монолитом, с которым столкнулись римляне, византийцы и хиджазцы. Все изменилось в 1948 году.
Часть III. Сосна и олива
Глава XVIII. Источник зла
Расстанемся с живыми деревнями Нагорья, расстанемся с оливковыми рощами, в которых крестьяне собирают осенью нежно-зеленые плоды, расстанемся с родниками, из которых крестьянки черпают воду и пастухи поят овец. Пересечем невидимую линию – «зеленую черту» – и окажемся у западного въезда в Иерусалим, где крутой спуск ведет в широкое вади, долину Кедров. Окрестности Иерусалима – одно из самых красивых мест во всем Нагорье, а эта долина особенно хороша. В двух шагах от шоссе – просторная пещера, у входа в нее растет тенистое дерево. Сядем под дерево и глянем вниз. Мы увидим очаровательную деревушку Лифта. Ее дома гнездятся на крутом склоне вади. В складке горы бьет полноводный источник Эйн-Лифта, называвшийся в библейские времена Мей-Нефтоах; вода его, выходя из красивого сабила, падает в просторный водоем. Внизу, за водоемом, начинаются поля и сады Лифты. Здесь растут огромные смоковницы, оливы, яблони. Узкие тропинки ведут от дома к дому. Дома Лифты не роскошные, но просторные, вместительные, сложенные из крепкого иерусалимского камня, иные – с балконами, с которых открывается прекрасный вид на долину, где меж кустарников бьют родники и растут гранаты.
Теперь подойдем поближе. Деревня мертва! Крыши домов проломлены, многие двери заколочены и схвачены пудовыми замками. Водоем у источника захламлен, и чистейшая живая вода гор не идет к террасам. Смоковницы не обобраны, оливы не обиты и не окопаны. Не видно и крестьян, никто не угостит нас чаем с мятой. Только несколько русских бездомных забивают косяк, да «досы» (религиозные евреи) из города плещутся в водосборнике.
Лифта обезлюдела в 1948 году. Мы оказались на землях широкого клина, вбитого в Нагорье еврейскими армиями во время арабско-еврейской войны за раздел Палестины. На полях мелькают белые платы палестинцев, убирающих помидоры, но это не их урожай, и после работы они возвращаются не в Лифту. Они наемные рабочие. Земли Лифты переданы еврейским поселкам Кесалон, Гиват-Яарим и другим, они-то и наняли безземельных палестинцев работать на земле, которая еще недавно тех кормила.
В одном из домов получше открыт ресторан – здесь обосновался отставной армеец, человек с влиянием. Но это исключение, не правило. Когда в 1970-х годах жители иерусалимских трущоб, восточные евреи, попробовали поселиться в Лифте, их живо выставила полиция. Чтобы другим было
Перед нами – лицо Накбы [20] , страшной катастрофы, постигшей Палестину в 1948 году, катастрофы, сравнимой с нашествием Батыя и Чингисхана, но еще более тяжкой по своим последствиям. Уцелевшие славяне смогли отстроить выжженные села и города, но палестинцы по сей день видят родные руины и не могут подойти к ним. Лифта – одна из 450 палестинских деревень, уничтоженных сионистскими армиями в 1948 году. Половину Палестины постигла участь Атлантиды. В долгой и пестрой истории страны черное пятно Накбы бросает зловещую тень на ее настоящее и будущее. Мы ничего не поймем, пока не узнаем, что произошло в Лифте и ее сестрах по несчастью.
20
Это арабское слово буквально означает «катастрофа», применительно к 1948 году – этническая чистка. – Ред.
Когда туристы едут на автобусе из Тель-Авива в Иерусалим, они обращают внимание на ржавые БТРы на обочине. Если гид не поторопится, то самый опытный турист или старожил – уже три года в Израиле – рванет к микрофону и расскажет попутчикам, что это зримые следы битвы за дорогу, когда евреи сражались с армиями семи (или девяти) арабских государств, чтобы прорвать блокаду и пробиться в осажденный арабами Иерусалим. Этот простой и внятный рассказ – первое, что заучивают молодые гиды и пересказывают с тем же пылом, с каким раньше рассказывали о Дороге жизни, проложенной в годы блокады Ленинграда через Ладогу.
Пока у нас не выхватили микрофон, спросим: знаете ли вы, в чем разница между театральными декорациями и киношным реквизитом? В театральных декорациях нет подробностей, на них смотрят издалека, а в кинематографе каждый предмет должен быть настоящим. Рассказ о прорыве блокады – театральный, а не киношный. Он рассчитан на туриста, который проезжает мимо БТРов по пути к Стене Плача и в Музей Холокоста.
Но мы-то с вами не торопимся. Вглядимся в подробности. Сражение за дорогу закончилось еще до 15 мая, до ухода англичан. До той поры палестинские крестьяне в одиночку противостояли армиям сионистов. Прежде чем говорить о блокаде, надо сперва сказать, где проходила граница. «Где-то в Иерусалиме», – неуверенно отвечают знатоки. Но нет, разграничительная линия между евреями и палестинцами, установленная ООН, осталась далеко позади, между Тель-Авивом и Лиддой (Лодом). Между рубежом будущего еврейского государства и Иерусалимом пролегало 40 километров, и повсюду стояли палестинские села и города. Но сионисты хотели завоевать Иерусалим, граница их не остановила, а по пути они уничтожили эти селения. Так возник широкий клин Иерусалимского коридора, где и стоит осиротевшая Лифта.
Было бы у сионистов побольше сил, они могли бы также «снять блокаду» с Дамаска, а то и с Москвы, ведь евреи есть повсюду. Впрочем, сионисты и евреев Иерусалима не спрашивали, хотят ли они, чтобы их освобождали от блокады, а спросили бы – ответ был бы отрицательным. Религиозное большинство евреев Иерусалима предпочитали правление англичан, на худой конец – эмира Абдаллы, да и поныне в День независимости Израиля многие иерусалимские евреи вывешивают черные флаги в знак скорби. Их никто не спросил, их просто «освободили». Так Германия могла бы, не спросясь, «освобождать» немецких колонистов Крыма и Украины, которые жили там сотни лет.
Израильский военный историк-националист Ури Мильштейн доказал, что евреи Иерусалима не знали блокады, не знали лишений в те месяцы. По его мнению, «блокада» Иерусалима – один из мифов войны 1948 года, которая, по сути, началась еще 29 ноября 1947 года, когда ООН приняла резолюцию о разделе Палестины. Эта маленькая страна, где жили 1365000 палестинцев и вдвое меньше (608000) евреев, была разделена в соотношении 55:45 в пользу евреев. По резолюции ООН Иерусалим с окрестностями должен был стать международным открытым городом под эгидой мирового сообщества. Центральное Побережье, Долины, Верхняя Галилея и Негев отходили к еврейскому государству; Нагорье, Западная Галилея, Финикийское и Филистинское побережья – к палестинскому.